.
— Быть такого не может.
Дана перевернулась на спину и прикрыла глаза.
— Есть много темных существ, которые выглядят как люди, но таковыми не являются. Вполне может статься, что мы и не знаем о таких. Меня послали присмотреть за тобой и убедиться, что ты не делаешь глупостей. А заодно и за Эдуардом.
— Тогда какого черта ты бросила его под поезд?
— Его необходимо уберечь от Незнакомки любой ценой. Кроме того, я была уверена, что ты найдешь его, вернешь с того света и спасешь. Иногда ты бываешь предсказуем.
— А зачем ты устроила этот концерт в доме Эдуарда?
Дана зевнула.
— Так много вопросов, Винсент. Я хочу поспать. Езжай к своему Амиру, потом расскажешь, что узнал. Я и так попала в переплет — хочется верить, что в этом лабиринте мы будем блуждать недолго.
В Праге я бывал часто, и поэтому мы с Лореной не заплутали в узких улочках — дом Амира и Таис был найден буквально минут за двадцать. На вопрос «где ты был прошлой ночью» я предпочел ответить уклончивым «у меня были дела», но она не поверила: не до конца зажившие ранки от укусов на шее говорили не в мою пользу. Лорена понимала, что я позволил бы проделать с собой такое только существу, равному мне по статусу, а остальное додумала сама. Поэтому всю дорогу до дома Амира она хранила молчание, а я не торопился его нарушать, зная, что рано или поздно она заговорит.
Дворецкий пропустил нас в квартиру и удалился, забрав наши вещи. Когда-то Судьям предоставляли чуть ли не дворцы, которые были призваны подчеркивать их высокий статус, и теперешняя обитель Амира явно проигрывала роскошному парижскому особняку, в котором он жил сто лет назад. В начале двадцатого века Темный Совет решил провести небольшую реформу: часть Судей сняли с должностей, заменив их более молодыми, а остальную часть распределили по другим городам. Амиру досталась мрачноватая готическая Прага.
Впрочем, не могу сказать, что он расстроился по этому поводу. Атмосфера Парижа, который никогда не был спокойным городом, в начале двадцатого века стала невыносимой. Амир редко обращался к кому-то из Великих с просьбами и еще реже выражал недовольство своими обязанностями или условиями проживания, но за пару лет до переезда в Прагу он регулярно просил своего покровителя Авраама «сделать что-нибудь, пока он не сошел с ума». Когда его просьба была удовлетворена, он вздохнул свободно, и в перерывах между работой (работы у него прибавилось, но это его устраивало) занимался тем, что полюбил еще в детстве: изготовлением кукол из китайского фарфора.
Гость имел возможность ознакомиться с творениями хозяина уже в гостиной: кукол можно было увидеть повсюду. Они сидели на каминной полке, на подоконниках, стояли на невысоких столиках в углах. Одна из них — итальянский Пьеро, марионетка — сидела в кресле у окна, печально склонив голову на бок.