— Боюсь, Нэтэниел, я не сумею объяснить. Сам толком не знаю. Он вскинул на плечо вещевой мешок, потом нагнулся и почесал псу за ухом. Нэтэниел осклабился от удовольствия.
— Спасибо, — сказал он и побежал по тропе.
Грант последовал за ним.
Томас Вебстер сидел на лужайке, глядя вдаль на вечерние холмы.
Завтра мне исполнится восемьдесят шесть, думал он. Восемьдесят шесть… Чертова уйма лет. Пожалуй, даже чересчур много для одного человека. Особенно когда он не способен больше ходить и глаза начинают отказывать.
Элси испечет какой-нибудь дурацкий торт с кучей свечек, роботы преподнесут мне подарок, и Брюсовы собаки придут поздравить меня с днем рождения и повилять хвостами. Будут также поздравления по видеофону — надо думать, не так уж много. Я буду пыжиться и твердить, что доживу до ста лет, и все будут хихикать в кулак и говорить: «Ну, расхвастался старый дурень».
Восемьдесят шесть лет, и было у меня в жизни два заветных замысла, один удалось осуществить, другой — нет.
Из-за гребня, каркая, вылетела ворона, скользнула вниз, в долину, и пропала в тени. На реке, далеко-далеко, крякали дикие утки.
Скоро появятся звезды. Теперь рано темнеет. Томас Вебстер любил смотреть на них. Звезды!.. Он довольно погладил ладонями подлокотники качалки. Видит бог, звезды — его конек. Навязчивая идея? Допустим. Но и средство стереть давнишнее пятно, щит, который оградит их род от сплетников, называющих себя историками. И Брюс тоже молодец. Эти его псы…
Кто-то прошел по траве за его спиной.
— Ваше виски, сэр, — сказал голос Дженкинса.
Томас Вебстер уставился на робота, потом взял с подноса рюмку.
— Благодарю, Дженкинс.
Он покрутил пальцами рюмку.
— Скажи, Дженкинс, сколько лет ты у нас подаешь виски?
— Вашему отцу подавал… А еще раньше — его отцу.
— Новости есть? — спросил старик.
Дженкинс покачал головой.
— Никаких.
Томас Вебстер сделал маленький глоток.
— Значит, они вышли далеко за пределы Солнечной системы. Так далеко, что даже станция на Плутоне не может их ретранслировать. Прошли полпути до Альфы Центавра, если не больше. Мне бы только дожить…
— Доживете, сэр, — сказал Дженкинс. — Я печенкой чувствую.
— Откуда у тебя печенка? — возразил старик.
Он медленно потягивал виски, придирчиво проверяя вкус языком. Опять воды слишком много. Говори не говори… На Дженкинса злиться нет смысла, это все доктор, чтоб его! Каждый раз заставляет Дженкинса разбавлять чуть больше. Тут жить всего-то ничего осталось, а тебе даже выпить не дают по-человечески…
— Что это там? — спросил он, показывая на взбирающуюся на бугор тропу.