— Как долго вы… — начал Босх.
— Около шести месяцев. Но Говард не собирался уходить от жены.
Слезы высохли. Энтренкин вернула коробку в ящик и подняла голову. Выражение ее лица изменилось, словно по небу пробежало облачко. Эмоции отступили, и она была готова перейти к делу.
— Я хочу договориться с вами, детектив. Но только с вами. Несмотря ни на что… Если только вы дадите слово, что я могу доверять вам.
— Спасибо. Ваши условия?
— Я расскажу вам все. Но буду иметь дело только с вами. Взамен я хочу, чтобы вы защитили меня. Это значит, что об источнике информации никто, кроме вас, не узнает. Не беспокойтесь, ничего из того, что я скажу вам, не будет признано в суде. Предоставленные сведения могут оказаться полезны, а могут и не помочь ничем.
Босх ненадолго задумался.
— Мне бы следовало относиться к вам как к подозреваемой, а не источнику.
— Но вы же знаете, что убила его не я.
Он кивнул:
— Да. Его убила не женщина. Это сделал мужчина.
— Точнее, коп, не так ли?
— Может быть. Это и предстоит выяснить. И я выясню, если не придется отвлекаться и если не будут мешать.
— Значит, договорились?
— Прежде чем договариваться, я должен кое что узнать. У Элайаса был информатор в Паркер-центре. Кто-то, дававший ему материалы из закрытых дел отдела внутренних расследований. Мне нужно…
— Это не я. Поверьте, наши личные и профессиональные отношения разделяла четкая грань. Мое сердце принадлежало ему, голова — нет. Я никогда не пересекала ту грань. Ни разу. Что бы ни думали ваши коллеги, моя цель — спасти департамент, сделать его лучше, а не уничтожить.
Босх смотрел на нее без всякого выражения, и она, похоже, сочла это за недоверие.
— Да и как я смогла бы достать для него такие документы? Подумайте сами. В департаменте меня считают врагом номер один. Если бы я только приблизилась к архивам или даже просто сделала соответствующий запрос, об этом тут же стало бы известно всем, сверху донизу. Такая новость распространилась бы со скоростью цунами.
Босх понимал, что она права. Карла Энтренкин не могла быть «кротом». Он кивнул.
— Так мы договорились?
— Да. Но у меня тоже есть условие.
— Какое же?
— Если вы солжете мне и я узнаю об этом, все договоренности отменяются.
— Принимаю. Но сейчас мы поговорить не сможем. Мне нужно просмотреть материалы, чтобы вы смогли начать работать с ними. Теперь вы знаете мои мотивы, мой личный интерес. Давайте встретимся позже, например, после того, как я закончу с документами?
— Согласен.
* * *
Четверть часа спустя, переходя Бродвей, Босх заметил, что гаражные двери Центрального рынка уже подняты. Сколько времени он не был там? Год? Десять лет? Пройдя через рынок, можно было сократить путь до Хай-стрит, к нижней остановке Энджелс-Флайт.