– Нет. Он и не спрашивал.
– Я тоже тебя ни о чем не спрашивала, – сказала она, – но ты все равно мог бы со мной поделиться. Почему же ты промолчал?
Немного подумав, я ответил:
– Наверное, опасался.
– Что я не пойму тебя?
– Нет, не этого. Ты порой понимаешь больше, чем я сам. Скорее, я боялся, ты не поддержишь моего решения.
– Добыть для нее оружие? А разве это мое дело, поддерживать тебя в таком вопросе или возражать? Ты бы так или иначе поступил по-своему, скажешь – нет?
– Вероятно.
– Что б ты знал: я целиком одобряю смену ее настроения и решение не заталкивать дуло себе в рот. Но я в той же степени считаю, что ты поступил правильно, когда снабдил ее оружием, дав право выбора. Мне не нравится только одно: ты не должен держать меня в неведении, проходя через такие муки. Как ты собирался поступить после ее смерти? Не явиться на похороны вообще? Или соврать мне, что едешь смотреть бокс в Саннисайде?
– Я бы все тебе рассказал.
– Спасибо и на этом.
– В какой-то степени здесь сыграло роль отрицание неизбежного, – сказал я. – Расскажи я тебе, и все стало бы предельно реальным.
– Согласна.
– И я боялся еще кое-чего.
– Чего же?
– Что ты тоже умрешь.
– Но я ведь не больна.
– Знаю.
– Так почему же…
– Мне ненавистна мысль, что Джен умирает, – ответил я. – С ее уходом я потеряю нечто важное, но такое происходит постоянно. Мы лишаемся дорогих нам людей, но нам приходится продолжать существование без них. Этому нас учит жизнь. Но если что-то случится с тобой, то я даже не знаю, смогу ли жить дальше. Подобные мысли навязчиво лезут мне в голову, и приходится делать над собой огромное усилие, чтобы не думать об этом все время. И порой, когда мы лежим с тобой в постели, я прикасаюсь к твоей груди и невольно начинаю беспокоиться, не вызревает ли внутри нее что-нибудь злокачественное. Или случайно нащупываю шрам в том месте, куда тот подонок ударил тебя ножом, и тревожусь: вдруг врачи что-то важное проглядели в твоей ране? Прошло всего несколько лет, как я сам осознал, что смертен. Соображение невеселое, но с ним быстро свыкаешься. А теперь то, что происходит с Джен, заставило меня думать о твоей возможной смерти. И ее я боюсь как ничего другого.
– Глупый старый медведь. Я буду жить вечно. Разве ты не знаешь об этом?
– Ты не поставила меня в известность о своем бессмертии.
– У меня нет выбора, – сказала она. – Я ведь из АА. Богиня Ал-Анон. И не могу позволить себе умереть, пока хоть одна живая душа на этом свете нуждается в моей помощи. О господи, обними меня, милый! Я ведь была уверена, что теряю тебя.