Или его вообще убили по ошибке. Такое случилось несколько лет назад в одном ресторане на Маррей-Хилл. Четверо мужчин, трое из которых торговали мехами, а четвертый работал у них бухгалтером, только заняли удобный столик и сделали заказ, когда в дверях возникли двое с автоматами. Они осыпали пулями стол меховщиков, убив всех четверых и ранив женщину, случайно оказавшуюся за соседним столом.
Это была откровенно мафиозная разборка, и пару недель детективы изучали вероятность проникновения организованной преступности в меховую индустрию или возможную связь кого-то из жертв с одной из пяти основных преступных «семей». Как выяснилось потом, несчастные не имели к мафии ни малейшего отношения. Целью для убийц должны были стать другие четверо, сидевшие тем же вечером в другом конце зала ресторана, – руководство насквозь коррумпированной строительной фирмы из Нью-Джерси. Оказалось, один из стрелявших страдал дислексией и направил автомат влево, тогда как ему следовало повернуть ствол вправо. («СМЕРТЕЛЬНАЯ О-ШИТ-КА» – с таким заголовком вышла на следующий день «Пост».)
Да, и такое бывает. Кто из нас не совершает ошиток?
Таким образом, существовали два способа начать расследование. Я мог поближе присмотреться к жертве или же к самому событию преступления. Чтобы сделать выбор, оставалось только подбросить монету, когда не далее как в двадцати ярдах от себя я заметил знакомое лицо. Волосы, как белая металлическая мочалка для мытья посуды, высокие скулы, узкий нос, очки в роговой оправе и кожа цвета моего кофе. Это был Барри, приятель Джорджа Садецки, который сидел на перевернутом ящике из-под молочных бутылок, а столом ему служил трехфутовый куб из бетона. Поверх куба он установил шахматную доску, курил сигарету и вдумчиво изучал позицию.
Я подошел и приветствовал его по имени. Он поднял глаза, и его рот легко растянулся в улыбке, хотя по взгляду было видно: он мучительно пытается вспомнить, кто я такой.
– Я тебя знаю – сказал он. – Сейчас и имя всплывет в памяти.
– Меня зовут Мэтт, – подсказал я.
– Видишь? Даже вспоминать не пришлось. Подсаживайся ко мне, Мэтт. В шахматы играешь?
– Знаю только, как переставлять фигуры.
– Значит, играешь. Игра в том и состоит, чтобы переставлять фигуры, пока один из нас не выиграет.
Он снял с доски две пешки, спрятал руки за спину, а потом протянул в мою сторону два сжатых кулака. Я шлепнул по одному, кулак разжался, и в нем оказалась белая пешка.
– Видишь? – сказал он. – Ты уже сделал шаг к победе. Первый ход за тобой. Расставляй фигуры, и начнем. Никаких ставок. Никаких денег. Просто скоротаем время.