— Тише ты! — сказала Дженет. — Больных не развлекают так громко. Вы не устали от его криков? — спросила она Кэррисфорда.
Он только погладил ее по плечу.
— Нет, — отвечал он. — Так даже лучше, я меньше думаю.
— Я буду сидеть ти-и-хо! — завопил Дональд. — Как мы-ы-шка!
— Мыши так не шумят, — сказала Дженет.
Соорудив из платка уздечку, Дональд поскакал во весь опор.
— А если их много? — радостно возразил он. — Если их целая тысяча?
— Хоть бы и пятьдесят тысяч, — строго сказала Дженет. — А мы должны сидеть, как одна мышка.
Мистер Кэррисфорд засмеялся и снова погладил ее.
— Скоро папа приедет, — сказала она. — Можно, мы поговорим про ту девочку?
— Вряд ли я сейчас могу еще о чем-то говорить, — устало хмурясь, сказал больной.
— Мы так ее любим, — сказала Нора. — Мы ее называем «неволшебная принцесса».
— Почему? — спросил индийский джентльмен, которого немножко отвлекали от мыслей выдумки Большого Семейства.
На этот раз ответила Дженет.
— Понимаете, она ведь просто девочка, но когда вы ее найдете, она будет богатой, как принцесса из сказки. Сперва мы называли ее волшебной принцессой, потом поняли, что она — не в сказке, а в жизни.
— Скажите, пожалуйста, — спросила Нора, — правда, что ее отец отдал все свои деньги другу, чтобы тот их вложил в алмазные прииски, а другу показалось, что они пропали, и он убежал, как будто он вор?
— На самом деле, — быстро вставила Дженет, — он этих денег не крал.
Индийский джентльмен взял ее за руку.
— Да, — сказал он, — не крал.
— Мне его очень жалко, — продолжала Дженет, — жалко, и все тут. Он ничего плохого не сделал и очень мучился. Конечно, мучился!
— Ты умница, Дженет, — сказал больной, сжимая ее руку.
— А вы рассказывали мистеру Кэррисфорду, — закричал Дональд, — про нашу Ненищую? Вы говорили, что она теперь хорошо одета? Наверное, ее кто-нибудь нашел!
— Слышите? — воскликнула Дженет. — Кэб остановился у дверей. Это папа!
Дети бросились к окнам.
— Да, это папа, — подтвердил Дональд. — А девочки никакой нет.
Все трое мгновенно сбежали в холл — они всегда встречали отца — и снизу послышалось, как они прыгают, хлопают в ладоши, а он поднимает их на руки, чтобы расцеловать.
Мистер Кэррисфорд попытался встать и упал в кресло.
— Не могу, — сказал он. — Какой же я калека!
У дверей уже раздавался голос мистера Кармайкла.
— Нет, дети, — говорил счастливый отец. — Сперва я должен поговорить с ним. Пойдите пока к Рам Дассу.
Дверь отворилась, Кармайкл вошел. Он был еще румяней, чем всегда, просто светился свежестью и здоровьем; но когда, пожимая руку больному, он увидел его взгляд, собственные его глаза стали тревожней и печальней.