— Да этот… этот… С отверткой, гад! — обиженно возопил он, храбрясь и накручивая себя. — Налетел, как с… сорвался. Я его в глаза не видел. А он… Отверткой, представляете. Пустите меня. Пустите! Я ему покажу.
Кто-то сказал:
— Хватит. Глуши мотор. Нашли где базарить.
— Правда, хватит, — решительно потребовал мастер и уволок меня по другую сторону «Фольксвагена». — Успокойтесь. Оба успокойтесь. Что случилось, дорогой?
— Этот тип… — начал было я объяснять, ткнув пальцем в «Фольксваген».
И обомлел: передо мной девственной гладью серела задняя дверца автомобиля — никакой царапины. В замешательстве я уставился на чистую эмаль, чувствуя себя, как кот, проглотивший резиновую мышь. Плешивый что-то гундосил. А я, виновато ежась, мучительно тщился избавиться от прескверной тяжести в сведенном желудке. Наконец выпростал из себя:
— Простите, ради бога. Недоразумение вышло. Виноват, обознался. Очень прошу извинить меня.
— Как-как? — расхорохорился плешивый. — Недоразумение? Я тебе покажу — недоразумение. Я тебе…
— Довольно! — зыкнул мастер. — Не заводись. Сказал же человек: извините.
— Нужны мне его извинения, — прорычала жертва недоразумения. — Я его с говном смешаю. Как глисту поганую. Я…
— Извините, пожалуйста, — повторил я с гораздо меньшей искренностью.
Он смерил меня гневными очами. Я был на голову выше и явно ему не по зубам. Он вынул огромный платок и промокнул вспотевший лоб. Потом мрачно изрек:
— Пошел ты со своими извинениями, — забрался в машину и с силой хлопнул дверью.
Мастер прошелся со мной пару метров, похлопал по плечу и проговорил с непонятным выражением:
— Горячий ты, смотрю, мужик. Прямо как я. Но нельзя так на людей кидаться.
— Нельзя, — согласился я. — Извини.
— Ладно-ладно. Все, сеанс окончился. Забыли. Заезжай с утра за тачкой.
…Самоедству я предавался не долго. Понемногу мне полегчало. Эпизод был нелеп и постыден, но в то же время изрядно попахивал чем-то комичным. Я будто разыграл сцену, подсмотренную в каком-то остросюжетном боевике. В общем, когда я добрел до конечной остановки автолайна, нелестные впечатления происшествия напрочь вытеснились более приятными мыслями.
Добравшись до дома, я сразу же позвонил Наталье. Пришлось подождать, пока ее позовут. Наконец в трубке раздался деловитый голос:
— Слушаю вас.
— Звоню, как договаривались, — сказал я. — Простите, что отрываю от работы.
— Вы уже оправились?
— Более или менее. Надеюсь, с вашей помощью оживу окончательно. Если вы, конечно, не передумали.
— Не передумала, — успокоила она. — Скажите, куда подъехать. — Я предложил станцию метро «Молодежная». — Договорились. Значит, ждите на выходе. Буду около шести.