С нарастающим раздражением и нетерпением Босх дожидался перевода сначала вопросов, а затем ответов на английский, тем более что ответы совершенно его не удовлетворяли. Наконец вопросы иссякли, и он заметил, что за все это время не сделал ни одной записи в блокноте. Пока он размышлял, о чем бы еще спросить, два его собеседника продолжали оживленно общаться между собой на родном языке.
– Что он сейчас говорит? – вмешался Босх.
– Он сильно огорчен, детектив Босх, – ответил Бонн. – Он очень любил Аннеке и хотел бы оказать вам куда большую помощь. Но у него нет тех сведений, которые вам необходимы. Он огорчен еще и потому, что чувствует, как расстроены вы сами.
– Что ж, передайте, что в этом нет его вины.
Бонн перевел, и Фрей снова пустился в пространные рассуждения.
– Давайте подойдем к делу с другой стороны, – прервал его Босх. – В Америке я знаком со многими журналистами. Они не военные корреспонденты, но я уверен, что все репортеры используют одинаковые методы. Обычно новая статья становится как бы продолжением предыдущей. Или же, найдя заслуживающий доверия источник информации, они используют его неоднократно. То есть могут обратиться к тому же человеку при работе над совсем другим материалом. А потому спросите, помнит ли он последние несколько статей, которые написала для него Аннеке. Я знаю, что за год до смерти она побывала в Кувейте. Поинтересуйтесь… То есть просто узнайте, о чем она тогда писала.
Бонн и Фрей снова завели разговор между собой. Босх слышал, как кто-то из них стучит по клавиатуре компьютера, скорее всего Бонн. А пока он дожидался перевода диалога на английский язык, его телефон подал сигнал еще одного вызова, который ждал ответа. Быстро проверив номер, Босх увидел, что звонят из криминалистической лаборатории. Огнестрельный Пит. Босху очень хотелось ответить немедленно, но он все же решил сначала закончить общение с Янником Фреем.
– Хорошо, я нашел то, что вам нужно, – сказал Бонн. – Это сохранилось в нашем компьютерном архиве. Как вы верно заметили, за год до гибели Аннеке присылала репортажи и фотоочерки из Кувейта во время «Бури в пустыне». Несколько таких материалов у нее приобрела «БТ».
– Уже лучше. Там было хоть что-то про военные преступления или жестокое обращение с местным населением?
– Гм… Нет, я пока не вижу ничего подобного. Она старалась писать с человеческой точки зрения. С точки зрения людей в Кувейт-Сити. Три фотоочерка она…
– Что вы имеете в виду под термином «человеческая точка зрения»?
– Ну, это когда она писала, каково людям жить под огнем, о семьях, потерявших близких. И все в таком роде.