Снаружи дом выглядит так, будто уже много лет у него не было хозяина и за ним никто не следил. От ветров и соленых брызг сильно пострадала каменная кладка; по углам, а также под окнами она уже крошится. Черепица местами сдвинута, местами даже попадала, и обломки валяются на земле. Сад весь зарос конским щавелем и крапивой, а также жесткой, выше колена, травой. Дверной молоточек болтается на одном гвозде. Придерживая рукой верхнюю часть, с силой стучу. Ответа нет. Стучу еще раз, на всякий случай, потом щитками прикладываю ладони к лицу и всматриваюсь сквозь грязное окно внутрь. Никого не видно.
Я еще никогда не влезала в чужой дом. Не знаю, как это делается. Могу представить, что, если не разбивать стекла или не взламывать двери топором, надо открыть замок хитроумно изготовленной отмычкой или сунуть кредитную карту в щель между дверью и дверной коробкой и осторожно отжать… в общем, чтоб отошла щеколда и дверь сама собой открылась. Но мне не надо делать ни того ни другого – я почему-то не сомневаюсь, что ключ прячется под дверью, в каком-нибудь таком месте, где его всегда оставляла мать Орлы, когда мы были маленькими. Ага, вот он, под камнем средних размеров рядом с первой ступенькой крыльца.
Сую ключ в скважину, бросаю осторожный взгляд назад, поворачиваю, захожу в дом. Внутри так же неопрятно, такая же ветхость, что и снаружи, все выглядит очень мрачно. В затхлом воздухе запах застоявшейся сырости, словно помещение не убирали и не проветривали много лет. Обои в коридоре отклеились и свисают, на потолке темные пятна протечек, одно из них спускается и по стене. Шторы в гостиной кое-как держатся на нескольких зажимах, ковер вытерт, на нем шерсть какого-то животного. Камин покрыт сплошным слоем пыли и сажи, похоже, огонь в нем в последний раз разводили много лет назад. Чугунная решетка с обеих сторон цоколя ощетинилась острыми шипами – не дай бог оказаться в таком месте ребенку.
Никаких следов того, что новая хозяйка взялась за наведение порядка. Помещение совершенно нежилое. Ни картин, ни фотографий на стенах, ни безделушек на каминной полке, ни старых журналов. Ничего. О том, что здесь недавно кто-то обитал, говорят лишь две пустые бутылки из-под виски и остатки ресторанного обеда навынос.
Я перехожу в кухню. Фарфоровая кухонная раковина в старинном стиле испачкана какими-то пятнами чайного цвета, кухонная плита покрыта толстым слоем грязи. Но нельзя терять время – в любой момент может вернуться Орла. Бегло оглядываю ванную и наконец открываю дверь последней комнаты. Это спальня. Вхожу и застываю в остолбенении. Растерянно моргаю: нет, этого не может быть, мне чудится. Я даже на секунду закрываю дверь, а потом снова открываю ее, словно ожидаю увидеть нечто совсем другое. Но нет, все остается так же. Вот оно что. Орла воссоздала здесь свою прежнюю спальню, ту самую, которая была у нее, когда она была еще подростком. Пуховое одеяло той же расцветки в голубенький и желтый цветочек (мы вместе выбирали по каталогу), такие же шлепанцы, и прикроватная тумбочка с тремя ящичками из той же самого твердой породы дуба, и шкаф для посуды, и даже кровать точно такая же, как и тогда, с этикетками, наклеенными как попало по деревянному бортику, и такие же украшения висят на крючке.