Он разворачивается на каблуках:
– Вопрос стоял: либо он, либо я… но я сделал так, что получил он. Мороженого хочешь?
– Ты сломал ему нос? – с отвращением переспрашиваю я. – Ну ты даешь, блин.
– Давно пора было это сделать, – отвечает он. – По-другому он не понимает.
Я хватаю плащ, и, держась за руки, мы направляемся в поселок. Каллум уже там, рассказывает направо и налево, что случилось. По его словам, Шагсу досталось очень серьезно, но, при всей их с Юаном непримиримой вражде, он Юана сразу зауважал и ответных действий от него можно не ждать.
Я горжусь Юаном, но в то же время меня кое-что настораживает. Я вдруг вижу в нем такое, о чем раньше не подозревала: безжалостную жестокость, которая мне неприятна и чужда.
Когда возвращаемся домой, Юан кладет мне руку на плечо:
– Ты очень за меня беспокоилась?
– Боялась до смерти. Ты же для меня как брат.
– Брат?
– Не то чтобы брат, – иду я на попятную. – В общем, больше чем просто друг.
– Ну тогда, – с робкой развязностью говорит он, – можешь поцеловать меня, если хочешь.
Сейчас темно, хоть глаз выколи, небо закрыто тучами, звезд не видно, луны нет. Хочу ли я поцеловать его? Сама не знаю. Тревога довела меня до полного изнеможения, более того, рассказ о самой драке расстроил окончательно. Такого Юана я прежде не знала. Не то чтобы я считала, что так делать неправильно, но мне кажется, надо было как-то иначе, по-другому, без насилия и жестокости. Я, конечно, не хотела, чтоб его покалечили, но также не хотела, чтобы и он калечил кого-то.
Однако я его все равно целую за храбрость, и он счастлив. А что мне оставалось делать? Если бы я его не поцеловала, он нашел бы другую, и уж та не стала бы долго думать. А мне этого очень не хочется.