— Радуюсь, — кавторанг прекрасно понимал, что собеседник пока ещё находится в не совсем вменяемом состоянии, и оставался хладнокровным. — Вам достаточно было подчиниться моему сигналу застопорить ход. Я прекрасно понимаю, что вы вряд ли отдали бы своё судно как приз, но нужно уметь проигрывать — вы рискнули и проиграли. Зачем было пытаться уйти от моего крейсера?
Турок угрюмо молчал.
— Так зачем? — упрямо повторил Зарин.
— Надеялись подойти поближе к берегу. Тогда часть солдат смогла бы добраться до него…
— И я, по — вашему, должен был спокойно на это реагировать? Допустить, чтобы у Турции, которая, осмелюсь напомнить, воюет с моей родиной, прибавилось несколько сотен штыков, которые вы направите в сторону русских?
И вообще, мне непонятно, что за иллюзии у вас были: в всерьёз рассчитывали уйти от боевого корабля к своему берегу? Вы надеялись на помощь? Какую? Самый сильный крейсер вашего флота хорошо, если уйдёт от преследования. И вы это прекрасно видели, не могли не понимать, что ожидать помощи от «Бреслау»…
— Он называется «Мидилли», — заносчиво задрал подбородок турецкий капитан.
— Да хоть «горшком» назовите… — чуть не сорвалось с губ Зарина.
— Это сути не меняет — прикрывающий вас крейсер благоразумно удрал. И вы, повторяю, это видели. Вы моряк, сударь, и прекрасно понимали, что от нас уйти невозможно. Зачем?..
Фарух — бей слегка замялся…
— Полковник…
— Что?
— Я не идиот, господин капитан! — турка, наконец, прорвало на эмоции — губы задрожали, кулаки сжались. — Я прекрасно понимал, что не уйти, но полковник с несколькими офицерами пришли на мостик и приказали отворачивать к берегу. Приказали дать полный ход, вплоть до посадки «Ак — Дениза» на камни.
Зарин прекрасно понял, что «первый после Бога» не смел распоряжаться на своём судне в присутствии командующего «грузом»…
— А где ваш полковник?
— Думаю, что уже перед Аллахом. Надеюсь, что тот будет милостлив…
• Миралай — полковник в турецкой армии.
— Ладно, ступайте. Отдельной каюты вам не могу предоставить, но сухую одежду гарантирую.
— А моим людям?
— Кого имеете в виду? — командир «Алмаза» стал слегка злиться. — Экипаж своего судна или всех «пассажиров»?
Так мы не рассчитывали принять на борт такое количество пленных. Не прикажете ли моим матросам раздеться и отдать свою одежду солдатам, которых вы везли?
Отведите капитана, дайте ему одежду, и в трюм, где посуше.
— Будет исполнено, ваше высокоблагородие, — немедленно отозвался боцман, и Фарух — бея увели.
Вынутые из воды турецкие солдаты не причинили никакого вреда русским матросам, а потому, хоть и являлись военнослужащими вражеской страны, принимались со всей широтой русской души: промокших и продрогших до костей турок матросы «Алмаза» весьма заботливо провожали в низы корабля, где можно было отогреться и обсушиться…