— Нет, Николай никаких особых деталей своих интимных отношений с Жюжеван не разглашал. К чему вы, вообще, клоните? — Павловский явно недоумевал.
— Хорошо, поговорим о другом, — Шумилов демонстративно проигнорировал вопрос. — Расскажите о поездке в бордель в компании с Прознанским.
Взгляд Павловского неожиданно скользнул вниз, и он на секунду сделался похож на нашкодившего кота. Впрочем, в следующую секунду он ощерился:
— А это-то кто вам напел?
— Об этом я прочел в свидетельских показаниях Соловко Владимира. Он что-то напутал? Прежде чем ответить, вспомните о статье 443 Устава уголовного судопроизводства.
— Нет, я не говорю, что Соловко лгал. И я сам лгать не намерен. Просто деликатность темы заставляет быть осторожным в рассказах.
— Разумеется, — согласился Шумилов. — Так что там было в борделе? Как себя вел Николай?
— Представьте себе, напился, много играл на гитаре, бесцеремонно щипал девок, те хохотали и влюбились в него поголовно. Но он ни с кем не уединялся. Я, правда, сам отходил… даже дважды за вечер… но Прознанский так ни с кем… ничего… и не собрался.
— А вам это не показалось странным? — Шумилов сразу же пожалел о слишком очевидном подтексте вопроса. Впрочем, его собеседник не понял скрытого смысла:
— Нет. Возможно, так проявилась привязанность Прознанского к гувернантке.
Сам Шумилов придерживался иной точки зрения, но говорить этого не стал. Он начал писать протокол допроса, а Павловский терпеливо сидел рядом, ожидая, пока Шумилов закончит. Пару раз в дверь тихонько стучали, и в библиотеку заглядывала одна из кузин Павловского. На третий раз она наполовину отважно вошла и остановилась на пороге таким образом, что дверь закрывала половину ее лица и фигуры:
— Серж, может, вы закончите свои скучные разговоры и присоединитесь к нам? Мы с Вандой уже придумали второй куплет. Получилось очень смешно, — в ее голоске прозвучали интонации капризного ребенка, которого все любят и которому все прощается. Павловский отослал ее за дверь движением руки. Выглядел он очень задумчивым, видимо, концовка разговора с Шумиловым произвела на него удручающее впечатление.
— Спасибо, что уделили мне время, — поблагодарил молодого человека Шумилов, когда с формальностями было, наконец, покончено.
Провожаемый до дверей почтительным лакеем, он думал: «Здесь, в этом деле, врут все. Или, как минимум, противоречат друг другу. Полковник Прознанский утверждает, что Жюжеван была любовницей сына на протяжении по крайней мере двух лет. Сам Николай Прознанский заявил своему другу Павловскому, что интимной близости с гувернанткой добился год назад. Какой ему резон преуменьшать свой подвиг? Любой мальчишка гордился бы этакой победой и уж в кругу друзей живописал ее во всех красках, даже несуществующих.