— Сударь, нарочный вернулся из Ходженда вместе с одним из слуг вашего отца, господина Масуда. Он прислал вам сорок верблюдов, груженных тканями, прекрасной одеждой и другим ценным товаром. Мы больше не сомневаемся, что вы приходитесь ему сыном, и умоляем вас забыть о том грубом обращении, которому вы здесь подверглись по нашей вине.
Когда судья окончил речь и умолк, Музаффар и Табер выступили вперед и попросили извинения у Кулуза.
— Я больше не требую вернуть Делару и отказываюсь от всяких прав на нее, — сказал сын купца.
Кулуз не знал, что и подумать об этом, и вообразил себя жертвой насмешки. Тогда к нему приблизился слуга и, взяв его за руку, передал письмо и сказал:
— Ваши отец с матерью в добром здоровье и с нетерпением вас ожидают.
Юноша, растерявшись, не знал, что ответить, и сильно покраснел. Сломав печать, он пробежал глазами послание:
«Хвала небу, и да будет благословен великий Пророк, его семья и сподвижники! Дорогой сын мой, с тех пор как ты меня покинул, я не находил себе места в тревоге за тебя. Твое отсутствие камнем ложится на мою душу и незаметно подтачивает мои силы. Посланец Музаффара сообщил мне обо всем, что с тобой произошло, и я немедленно велел нагрузить всевозможным товаром сорок черных верблюдов, красивых и большеглазых; их я отправил тебе с проводником моих караванов Джаббаром. Тотчас по получении сего письма напиши мне, как твои дела и здоровье, дабы наши сердца успокоились и мы бы воспрянули духом и телом, возблагодарив судьбу!» В конце стояла подпись: «Масуд».
Едва Кулуз успел прочитать эти строки, как увидел входивший на постоялый двор караван. Это и были те сорок черных большеглазых верблюдов, которые были посланы с проводником. Последний подошел к Кулузу и приветствовал его:
— О господин мой и повелитель! Прикажи разгрузить караван и сложить вьюки в каком-нибудь просторном помещении!
— Вот чудо из чудес! — пробормотал юноша про себя. — Что значит все это? Я слышал много диковинных историй, но эта превосходит все, что только может вообразить человек!
А через некоторое время проводник обратился к нему так, словно знал его уже долгое время, и заметил:
— Музаффар и судья думают, что эти верблюды и впрямь посланы тебе отцом, они все принимают на веру!
— Да будет так! — воскликнул Кулуз. — Хотя все, что случилось, и превосходит мое разумение, я все-таки попытаюсь воспользоваться наилучшим образом тем оборотом, который приняло дело. Быть может, небу угодно было ниспослать чудо мне во спасение?
И Кулуз приказал, чтобы вьюки перенесли в гостиницу, а верблюдов накормили и позаботились о них как следует.