— Ну, Джаббар, — спросил он, — не расскажешь ли мне теперь подробнее о здоровье моей семьи? Все ли благополучно в Ходженде? Как поживают мои родные, друзья?
И в то время, как проводник отвечал, Табер со своим отцом направились к выходу, а судья, окончательно уверившись в правоте юноши, велел страже покинуть постоялый двор.
— Все в порядке, — сказал проводник, — все в добром здравии, кроме вашего батюшки, который считает дни до вашего приезда, и каждый час кажется ему длинным, как день! Он ждет вашего возвращения и хочет увидеть ту, что стала здесь вашей женой, чтобы принять ее под свой кров…
Когда все наконец разошлись, Кулуз показал письмо Деларе, которая еще только приходила в себя после обморока.
— О благословенное небо! — вскричала она. — Тебе одному мы обязаны нашим чудесным избавлением! Тебе, о всемилостивое, которое сжалилось над влюбленными, некогда соединившимися по твоей воле.
— Сударыня, — напомнил ей Кулуз, — наши несчастья еще не закончились. Мои опасения возросли более, чем когда-либо! Вы посоветовали мне назваться чужим именем, что я и выполнил, но настоящий-то Рукн-эд-Дин должен быть где-то поблизости! Я уверен, что этот человек в городе, и потому нечего ждать. Стража больше не держит нас, мы можем бежать, пока не распространился слух о прибытии каравана и не привлек сюда его настоящего владельца, сына Масуда.
Так рассуждал Кулуз, теряясь меж надеждой и страхом и каждую минуту ожидая, что судья с Музаффаром явятся вновь. Не успел он еще успокоиться и оправиться от своих опасений, как на постоялый двор вошел тот самый чиновник, которого влюбленные принимали у себя два дня назад.
— Сударь, — сказал он, — я пришел поздравить вас с разрешением трудностей. Ведь вы получили от отца ожидаемые средства! Однако я должен и упрекнуть вас кое в чем. Отчего вы не сказали мне имя вашего отца — Масуда Ходжендского?
— Господин мой, — ответил Кулуз, — я поведал вам чистую правду Я даже не видел Ходженда ни разу в жизни! Друг мой, перед вами — уроженец Дамаска…
— Тем не менее мне сообщили, — настаивал чиновник, — что этот Масуд прислал вам письмо как своему сыну и впридачу еще отправил для вас целый караван — сорок верблюдов, нагруженных всевозможным товаром, которые уже прибыли на постоялый двор.
Кулуз объяснил ему подробности дела. Подумав, чиновник пришел к тому же выводу, что и юноша:
— У него, должно быть, все-таки есть сын — и этот юноша сейчас находится в Самарканде; поэтому разумней всего было бы уехать сегодня же ночью.
И он пожелал Кулузу и Деларе удачи и всяческого благополучия и распрощался с ними.