— Все очень просто. Мы с Антоном пошли за водкой. У нас на двоих — семь рэ с копейками. Если бы днем — и проблем бы никаких. А тут ночь. Ночью и цена другая бутылке — червонец. Но мы не гордые, мы и на четвертинку были согласны. К тому же — приспичило. Так к нам и причалил мужик этот. То да сё, хорошо б выпить, говорит. Хорошо б, отвечаем, ну, в общем, сговорились на троих сообразить. Пошли вместе к «жигулю», а там жлоб сидит, морда — кругом шестнадцать, за поллитру пятнадцать рэ требует. Ладно, мы согласны: половина наша, половина того парня, нам, я ж говорю, четвертинки хватит. А парень — он с меня ростом, только волос белый — говорит вдруг: да вы что, мужики, у меня ни копья нет, думал, вы расщедритесь… Смех и грех прямо. Ну посмеялись и разошлись. Мы с Антоном к себе, на железку нашу, а он, я думаю, на остановку пошел.
— А имя? Хотя бы имя его знаете?
— Нет, откуда. Мы не спрашивали, он не говорил.
У Чекалина, внимательно наблюдавшего за парнем, не создалось впечатления, будто он что-то утаивает. Да и то, что он рассказывал, не противоречило тому, что говорили Сивков и Саня Буряк. Вполне возможно, что так все и было, как он говорит. Тем более — и Метель- ский точь-в-точь такую же картину нарисовал, когда пришел его черед давать показания. Чекалин показал композиционный портрет Блондина — сперва одному, потом другому. Оба, ни секунды не колеблясь, признали, что парень, с которым они имели дело той ночью, безусловно, похож на рисунки; скорей всего, это он и есть. Елан- цев надлежащим образом оформил протоколы допросов Бахарева и Метельского. Все, как ни горько, но на этом все и кончилось…
А кэп, между прочим, оказался совсем никакая не зануда. Хотя именно теперь, после того, как выяснилось, что судно все-таки напрасно было задержано на столько часов, он имел все основания для упреков, он тем не менее и вида не показал, что недоволен чем-то. Напротив, был на редкость приветлив и мил; уж не оттого ли, грешным делом подумал Чекалин, какая метаморфоза, что он рад-радехонек, этот образцово-показательный кэп, что на его судне все в порядке? Как бы там ни было, но он не отпустил оперативную группу (взял на душу грех, задержал свой корабль на лишние полчаса!), пока не угостил рюмкой-другой отменной самогонной гадости под шибко завлекательным заморским названием «Королева Анна», пока не накормил всех досыта.
В обратный путь двинулись глубокой ночью, в третьем часу. Соловьева никто не неволил, сам вызвался, сказал, что это для него семечки, бывало, что и по двое суток без передыха за баранкой сидел. Ну что ж, ехать так ехать. Было бы даже и смешно ломаться, когда в действительности больше всего на свете хочешь как можно раньше приступить завтра к делам. В дороге их ждала приятная неожиданность: бесперебойно стал вдруг работать отопитель. Еланцев мрачновато пошутил, что это компенсация за неудачу. После этого все дружно заснули. Кроме Соловьева, разумеется.