Аркадий явно умышленно приумолк на мгновение: не иначе, предвкушал насладиться эффектом, который произведет это его сообщение. Вот-вот, уже и себя корил Чекалин, все мы в плену у своей версии насчет Блондина! И оттого шоры на глазах — ничего больше не видим, да, может, и видеть не хотим! Не Блондин — так чего же еще искать!
— Черный, говоришь? — Тут Чекалин уже не стал сдерживаться, желчно произнес: — Сильный аргумент! А если у Блондина сообщник был, как раз брюнет жгучий? Или у тебя, Сычев, есть основания отрицать такую возможность?
Аркаша даже обиделся слегка:
— Да что вы, Анатолий Васильевич! Разве дело только в этом? Главное ведь — алиби у него. Алиби! Стопроцентное алиби!
— Уж не Эльвира ли подтвердила?
— И она, между прочим, тоже. Лично я в этом ничего странного не вижу.
— Странно другое, — сказал Чекалин. — Коснись любого из нас — нипочем ведь не доказать своего алиби. Особенно ночью, когда, при нормальном-то раскладе, круг свидетелей сводится к нулю. Стопроцентное алиби, друг мой Аркадий, чаще всего бывает в тех случаях, когда его тщательно готовят, когда делают все, чтобы тебя непременно кто-нибудь заприметил, в нужное тебе время…
— Согласен, Анатолий Васильевич, все на свете бывает! — сказал Сычев, но тут же прибавил: — Кроме того, чего не бывает… Так вот, докладываю, что в данном случае алиби именно что стопроцентное. Саппаров накануне убийства Щербанева был прямо с работы — а работает он кислотчиком на целлюлозно-бумажном заводе — доставлен «скорой помощью» в областную больницу с острым аппендицитом и тут же прооперирован. Операция прошла нелегко, всю ночь и вдобавок весь следующий день он находился в реанимационном отделении — на глазах у дежурного врача, двух медсестер и… пардон, и Эльвиры. Даже если бы указанные свидетели и отсутствовали бы, послеоперационное состояние Саппарова было таково, что покинуть в ту ночь больничную койку он физически не мог. Прибавлю, он и сегодня еще не больно-то хорош. Я его видел.
Тут уж, этим сообщением о таком неоспоримом алиби, Сычев точно произвел эффект разорвавшейся бомбы. Невозможно было не верить Аркадию, но и верить тоже было затруднительно. Тогда ведь получается, что версия с зятем Макарычевой, такая неправдоподобно правдоподобная, все эти умопомрачительные совпадения по субъекту (непременно зять этой гражданки) и объекту преступления (непременно шофер-таксист), — все это, значит, карточный домик, не более того, дунь — вмиг рассыплется…
— А что он из себя представляет, Саппаров? — спросил Еланцев. Чекалин поймал себя на мысли, что ему уже ни о чем не хочется спрашивать. Саппаров, вернее всего, действительно ни при чем тут.