Соболев перестал грести, попробовал вытянуть ноги. Ниже пояса тело словно парализовано, потеряло чувствительность.
Боль в груди усилилась. Казалось, кто-то безжалостно сжимал ему ребра, не давал дышать. Боль сверлила затылок острыми иглами. Иван стиснул челюсти, чтобы не слышать дробного стука зубов. Озноб не отпускал его уже несколько часов.
Но главное — ноги, они не чувствовали боли. Остров близко, но как он выберется на берег?
Ослабевшие руки не могли промять толстые, набухшие влагой брюки, которые сдавили ноги холодным панцирем; не могли передать им тепло трения. И все же он не сдавался. Растирал, поглаживал, бил по ногам кулаком. Он хотел одного — снова ощутить боль, вернуть ногам чувствительность.
Надо отдохнуть. Теперь он может позволить себе это. Нужно набраться сил для того, чтобы выйти на остров. Иван боялся, что на финише всех испытаний его тело откажется выполнять повеления рассудка. Летчик лежал в лодке, как в люльке. Волны толкали и трясли ее. Он не. заснет — будет смотреть на маяк.
… Воспоминания расплывчатые и клочковатые, словно сотканные из тумана. Кажется, что он лежит на жесткой покатой лавке с расшатанными ножками. Лавка стоит у края заснеженного поля, на котором чернеет уходящая вдаль взлетная полоса. На другом ее конце мигает огонек. Раз — свет, два, три, четыре — пустота, пять — снова свет.
Соболев открыл глаза: раз — свет, два, три, четыре — пустота, пять — пустота, шесть, семь, восемь — пустота.
Отчаяние разом заставило летчика вспомнить, где он, подняться и сесть в лодке. Маяк погас? Погас, когда он рядом с островом, слышит шум прибоя. Погас после того, как он плыл к нему всю бесконечную ночь!
Соболев стал судорожно грести обратно. Прочь от этого мертвого острова! И вдруг огонек снова появился. «Раз, два, три — вспышка», — еще не веря, глухо считал он. Маяк горит!
Соболев рассмеялся, хрипло всхлипывая. Эхо подхватило звуки, унесло к острову, ударив о скалы, возвратило обратно.
Если бы кто-нибудь увидел и услышал его в тот момент, то наверняка подумал бы, что у человека помутился рассудок. Он провел в море без сна и пищи больше шестидесяти пяти часов и вот теперь, сидя по пояс в наполненной водой лодке, смеется от радости. Маяк не погас, он просто спрятался за скалой, когда лодка подплыла к острову.