Щели устроили так, чтобы из них можно было наблюдать сидя. На день должны были остаться в этих щелях Макагонов, Коноплев и я. Мы в подготовке укрытий не участвовали, набирались сил на предстоящий день.
Когда работа стала подходить к концу, за нами прислали связного. Мы, конечно, не спали. Дело готовилось весьма рискованное, до сна ли тут!
Мы приползли к укрытиям, засели в них. Нам опустили еду, воду, запас патронов и гранат. Затем над головой каждого из нас укрепили жердочки и сверху положили дерн. Не дожидаясь рассвета, все, кроме наблюдателей, удалились. Мы остались во тьме и в полном неведении: что нас ожидает?
Страшна была даже не смерть, страшнее самой смерти было попасть живыми в руки гитлеровцев. Разведчики здорово им насолили. За одни бессонные ночи и нервотрепку в течение последней недели нас на куски изрежут.
А может, гитлеровцы заметили возню около кустов и сейчас, до наступления рассвета, пожалуют сюда проверить, что здесь творилось. Может, они разгадали наши намерения. Или, может быть, нас увидят днем. Может быть, они собираются перейти в наступление, не зря же у них происходила перегруппировка… В общем, много набиралось всяких «может быть», и все — не в нашу пользу.
Но при всем том был, конечно, еще один вариант, благополучный: мы просидим день, изучим режим противника и сможем действовать наверняка.
Приближался рассвет. Мне виден был клочок неба. Сначала оно казалось черным, как земля, которая нас окружала, потом стало серым, потом — синим и, когда взошло солнце, — нежно-голубым.
Я осторожно поднял перископ. Эта небольшая трубка с глазком на одном конце и окуляром внизу была придумана специально для нас, она так и называлась — перископ разведчика. Хорошая вещь, позволяет наблюдать, не высовываясь, из-за угла, из кустов, в общем, из-за любого укрытия. Вот из ямы мне будет очень удобно наблюдать через этот прибор. Но как только я поднял перископ, тут же дернул его назад, вниз. Сердце у меня громко застучало, рука схватилась за автомат. Во весь окуляр перископа глянула одутловатая рожа гитлеровца, рыжая щетина торчала на рыхлых щеках. Уж очень близко, вот-вот заглянет в мою яму!
Стекла перископа, как им и полагалось, приблизили фашиста вплотную, в действительности он находился метрах в шестидесяти. Я ругнул себя за несообразительность и опять выставил перископ. Фашист стоял на том же месте, небритый, сонный, равнодушный. Рядом с ним на площадке был пулемет, правее и левее в траншее — другие гитлеровцы. Они разговаривали между собой, не глядя в сторону нейтральной зоны. Ночь прошла. Теперь они чувствовали себя в безопасности.