Когда Рииз, завернув за угол, заметила Зверя, она уже чуть ли не дымилась. Крепче сжав руль, вдавила в пол педаль газа и, обогнав красный внедорожник, нажала на клаксон, не обращая внимания на то, что ведет себя как полоумная. Мейсон съехал на грунтовую дорогу, извивавшуюся между деревьями. Рииз затормозила и, резко развернувшись в обратную сторону, последовала за ним. Он остановился рядом с небольшим металлическим сарайчиком. Рииз подъехала сзади, выскочила из машины, не обращая внимания на то, что каблуки тут же утонули в песчаном грунте. Сердце билось тяжело, а от попытки двигаться вперед стало еще хуже. Напоминало бег по зыбучему песку.
– Ты чуть не сбросила меня с дороги. – Мейсон недоверчиво глядел на Рииз. – Что ты, черт возьми…
– Куда ты собрался?
Секунд десять они молчали, Рииз чувство вала, как одна за другой отказывают отдельные системы ее организма. Сердце не бьется. Дыхания нет. А теперь, похоже, и голова отказывалась соображать. Наконец она ответила вместо него:
– Ты уезжаешь.
Господи. Один звук этих слов уже вызвал боль. Мейсон взглянул на нее, выключил мотор, повернулся к ней, его лицо не выглядело ни приветливым, ни обрадованным.
– Да.
– Я просила тебя подождать. – Рииз в ярости вскарабкалась в кабину внедорожника, проклиная узкую юбку, стеснявшую движения. С силой захлопнула дверцу. – Я что, просила слишком много?
По лицу Мейсона пробежала тень раздражения. Прежде чем сесть в машину, он принял душ, его вьющиеся волосы еще не высохли. Он выглядел очень хорошо, невольно вызывая в ее памяти события прошлой ночи и того, что произошло между ними в этой кабине много лет назад. Армейский жетон блестел на фоне оливково-зеленой рубашки, оттенявшей его глаза. Сильно поношенные джинсы ладно облегали бедра. После прошлой ночи Рииз точно знала, что никогда не будет лежать в объятиях никакого другого мужчины. Эта мысль ужасала. Особенно после того, как он списал их со счетов. До того, как у них появился шанс начать все сначала. Мейсон продолжал молчать, Рииз сделала очередную попытку:
– Я просила: не уходи никуда. Ты что, не понял?
Невразумительное мычание только сильнее разозлило ее. Она не смогла сдержать гнев. Стиснув зубы, забарабанила его в грудь. Она была возмущена. Обижена.
– Прекрати свое дурацкое мычание! – От острой боли, пронзившей левую руку, у нее задрожали пальцы. – Я думала, ты повзрослел с тех пор, когда не хотел разговаривать со мной.
– Черт! Да я, может быть, не знаю, что сказать. Это мой ответ по умолчанию. И мне не нравится, когда со мной обращаются как с частной собственностью.