И все же, сидя за жалким столом в этой крошечной квартирке над неработающей прачечной, Райдер чувствовал, что отдыхает. Впервые за многие дни.
И неизвестно откуда к нему вдруг явилась мысль, что его яркой творческой матери понравилась бы эта женщина. Твердость духа, ее бесстрашие, то, как она жила, не задумываясь над тем, что скажут другие.
А что думал он? С того первого момента, когда Надя вышла к нему в танцевальной студии, такая сердитая, загадочная и бесстыдная, он считал ее порождением ночи.
Но в этой светлой, теплой, тихой комнате он отбросил первое впечатление и посмотрел на нее заново.
При свете дня ее прекрасная кожа оказалась светлой и гладкой. Пряди темных волос отливали каштановым и рыжим. Она убрала их наверх, показывая самую изящную шею, какую он когда-либо видел. Подогнув под себя босую ногу и склонившись над едой, она выглядела спокойной и довольной. И казалась даже как-то меньше.
Райдер с трудом мог вспомнить, почему на протяжении последних дней так тщательно и решительно гнал от себя мысли о ней. Он чувствовал, что освобождается от навязчивого желания, сковывавшего его, как узкий пиджак.
Надя облизнула губы и открыла глаза. Заметив, что Райдер наблюдет за ней, она засмеялась. Желание снова всколыхнулось в нем с силой и яростью могучей волны.
– Вы довольны? – спросил он хриплым голосом.
– Да, – ответила она, медленно и глубоко вздыхая. – Десерт?
Он покачал головой. Десерт и рядом не лежал с тем, чего он хотел.
– Не уверен, что в вас влезет еще и десерт.
Надя похлопала по своему плоскому животу, и Райдер едва сдержал стон.
Моргнув с самым невинным видом, она сказала:
– Танец чертовски тяжелая работа. Вы бы поняли это, если хотя бы наполовину выкладывались, как я вам говорю. Мне нужны силы.
Райдер приподнялся на стуле, пытаясь найти безопасную тему для разговора, которая позволила бы ему успокоиться.
– Вы всегда были танцовщицей?
– С той минуты, как вышла из материнской утробы, – ответила она. – Фамильное призвание.
Райдер вытянул руку, которую отбил, стукнув по крыше отцовской машины, и задумался над тем, какими должны быть отношения, чтобы ребенок захотел пойти по стопам родителей. Он повернул голову в сторону фотографии, изображавшей худющую балерину в балетном одеянии, с трагическим выражением лица.
– Это она?
– Была она, пока я не родилась. Я смотрела старые видео. – Надя криво улыбнулась. – Ее танец был похож на шепот: нежный, плавный и такой тихий, что никто не слышал, как она приземлялась.
– Вы тоже были балериной?
Она резко выпрямилась, положив руку на живот.