— Не знаю, Сашка. Злобы на десятерых. Я их всех ненавижу, всех, вас всех. Всех, кто вокруг меня обитает. Я себя боюсь и ненавижу. Я хотел хоть что-то любить. Хоть кого-то… Сына, жену, мать, а их у меня тоже отбирают. Люди, жизнь отбирает. Будто я сам как зверь и все от меня бегут прочь.
— Ну так сделай с собой что-то! Пойми, в чем ты не прав, Пойми что-то. Ты неправильно жизнь понимаешь. Есть еще время, есть возможность.
— Да, да, конечно. Это пошло, процесс пошел. Я другой, чем вчера, это точно. Есть шанс, в котором нет правил. Верно?
— Верно, — сказал Сашка, неудовлетворенно макнул рукой и исчез.
— Я что-нибудь сбацаю, — кричал ему вслед Тахир, — чтобы всем не по себе стало! Чтобы тошно стало им, а мне весело! Ха-ха-ха, вот это правильно, обалдеете у меня! Прощай, я начинаю свое дело!
И какая-то идея ослепила его, затмила все, отодвинула все дела. «Сейчас, сейчас, — шептал он, — я быстро, я им сбацаю, сыграю марш…» Собрал вещи в рюкзак, покидал части винтовки, сверху «стечкин», нацепил рюкзак на спину и пошел вниз по тропе, — казалось, что луна освещает тропу еще отчетливей и удобней, чем дневное солнце.
И словно шайтан вел его за руку: нелепо взмахивая руками, рискованно прыгая, смело вышагивая по расползающейся гальке, он ни разу не упал, не оступился, не сорвался со скалы. Не зная и не ведая тропы, безошибочно шел к пока еще неведомой цели. Когда перед ним запрыгала невнятная при луне уродливая тень, Тахир обрадовался, заорал хрипло:
— Не спеши, парень. Мы вместе, вместе поработаем…
Часа в три утра под бледнеющими звездами, под черно-лиловым небом, он и Черный Альпинист сидели на корточках у ручья. Маньяк, подвывая, обмывал сквозную дырку в плече от пули Тахира. Тахир жадно пил из ладони, шумно фыркая и с радостью поглядывая на тот берег. Там стояли одноэтажные дома, тускло светил один фонарный столб, брехали собаки. Под ветром на веревках прямо у ручья гулко хлопало и вздувалось мокрое белье. Снега здесь, у села, почти не осталось, — выпало мало или подтаял за два жарких дня.
— Ну что, паря, двинули? — спросил Тахир, утирая мокрую нижнюю челюсть.
Маньяк закивал, показывая что-то руками, хрипло издал несколько коротких звуков: он предлагал зайти в село с двух разных сторон. Тахир понял, кивнул и пошел влево, за длинную луговую низину с ульями, дальше прошел сквозь яблоневый сад на задворки домов. Ждал, ему казалось, что приятель должен начать первым, что именно так они условились.
Тахир присел у забора большого кирпичного особняка. Его беспокоила собака во дворе. Нащупал камешек, дробно запустил им по плитам двора. В темном углу послышалась возня, из конуры вылез пес на короткой цепи, вяло гавкнул.