Поднялись в седловину перевала, прошли с километр по удобному гребню к Пику Пионера. Без остановок сразу пошли на Пик Пионера и начали медленный спуск по «ребру» пика с тем, чтобы очутиться в ущелье под Жингаши.
На склоне Пионера сделали первый привал. Тахир сразу, ценя каждую секунду, повалился на спину. Чтобы пот не заливал лицо, — и не надо ворочать руками, утираясь, и чтобы все мышцы вытянулись, перестали трястись от перенапряжения. Вид у него был настолько плачевный, что Сашка отвернулся к величественному Жингаши, с верхом укрытым облаком, закурил, осматривая их будущий траверс.
А Тахир, приподняв голову, уперся взглядом в ущелье под Пионером, точнее, в дивную долину с изумрудной травой, со сверкающей речкой и с огромным роскошным водопадом в клубах серебристых искр, — это водяные пары сверкали на солнце. Там побывали ночью Сашка с Мариной.
Шли дальше. Сашка был вынужден сбрасывать скорость, чтобы Тахир не выдохся и не спекся. Солнце после обеда палило так, что он нацепил на лицо напарника марлю; его собственной прожженной коже ни язвы, ни волдыри не грозили. Они поднялись уже на полторы тысячи метров над турбазой. Скоро пришлось пересекать снизу вверх альпийский луг. Даже тяжелые с рубленой подошвой башмаки проскальзывали. Сашка, ловко втыкая ледоруб, как тормоз, останавливал падение. Тахир тоже пару раз волочился вниз на десяток метров, чуть не скуля от обиды, ведь заново придется подниматься. А с ледорубом обращаться не умел, хватался за водянистые толстые стебли трав и растений, — стебли гулко лопались и брызгали пахучим мерзким соком. На руках оставались зеленые клейкие пятна, воняя чем-то вроде камфары. Промокли джинсы и штормовка. Но зато Сашка нарвал каких-то лопухов, кислинку горную, стебли содержали кислую влагу, и это помогало. Когда Тахир сжевал несколько таких лопухов, Сашка невзначай заметил:
— Ну вот, а говорил, что против наркотиков. Из этих листьев роскошные напитки перегоняют. На сутки с ног сшибает. Мне чабаны давали пробовать на Иссык-Куле.
Тахир кивнул, выбросил остатки кислинки, пошел дальше. Когда, пройдя по «ребрам» половину Пионера, они оказались на противоположном турбазе склоне, Сашка сказал перед спуском в ущелье:
— Судя по всему, тебе тяжело. Но если не поднажмем, то под Жингаши не заночуем, вон там. Речку будет тяжело форсировать. Мы как-то с утра помучились, а к вечеру воды больше. Поэтому жми, Таха, жми. Сильно опаздываем.
Опять разгрузил рюкзак Тахира, забрав почти все железяки. Подвесил ему на пояс карабин, пропустил веревку и закрепил второй конец у себя на поясе.