— Аллах акбар, аллах акбар…
Затем встал сел на стул и налил очередную порцию выпивки.
Сколько прошло времени, не знал, выпивка исчезла, в углу беззвучно мигал телевизор. Когда по московскому каналу началась криминальная хроника, Тахир добавил громкости и начал внимательно слушать.
Об убийстве Пастухова сообщили сразу, с помпой, как об очередной атаке на лидеров демократического фронта. Но конкретно об убийцах, о человеке с приметами Тахира не говорилось. Службы либо решили спустить дело «на тормозах», либо разбираться с ним, Тахиром, если его уже вычислили (а этого следовало ждать), в своем узком кругу.
Кончилась криминальная хроника и уже отдельным выпуском пошло интервью с его, Тахира, непосредственным шефом, старшим следователем ФСК по борьбе с организованной преступностью. Шеф вонзился прямо с экрана своими черными продолговатыми зрачками ему в душу, Тахир решил, что так и было задумано, шеф хотел что-то дать понять ему. Шеф криво улыбался и решительно стучал кулаком по столу — значит, угроза? А говорил совсем другое.
Сказал, что, к большому сожалению, уважаемый Пастухов занимался не только своей газетой, но и иным бизнесом, имел контакты с мафиозными кругами, замаран коррупцией, отмывал «грязные» деньги и переводил за границу огромные суммы: были названы номера счетов и названия банков, с которыми сотрудничал Пастухов. Шеф уже мельком добавил, что убийцу они найдут обязательно, но говорить тут надо о сведении счетов между конкурентами либо о мести проигравшей стороны в борьбе за власть в уголовной среде. Никак не о покушении на демократию.
Это могло означать, что его отпускают. Тахир не раздумывая взял лист и накатал рапорт об увольнении (либо о длительном отпуске без содержания по семейным обстоятельствам и для поправки здоровья). Указал в рапорте, где хранятся все документы по его кураторству (в сгоревшей квартире и меньшая часть в «сейфе» одного из диспетчеров). Подарил походя конторе большой и жирный кусок. — на днях несколько «подшефных» группировок должны были отстегнуть платежи за услуги. Конверт решил послать обычной почтой — пусть выматерят его напоследок, говорят, от этого дорога будет спокойней.
Еще час размышлял, возвращать ли то, что своровал с помощью компьютера и теперь хранил на дискетах. Контора могла не знать о личности проникшего в систему архива. Могла не ведать, в каком масштабе он черпал информацию. Действительно, половина записанного на дискеты касалась именно его, куратора Нугманова, деятельности, и это была обычная подстраховка, алиби, защита. Вопрос о возвращении дискет был очень важен, а у него давно кончилась выпивка — ни напился, ни протрезвел, так не надумаешь много. Плюнул, решил дискеты оставить себе, а пока выйти за покупками.