Гуннар подошел к ней. Ингер открыла глаза и взглянула на него. Гуннар ощупал ее лицо, скользнул по скулам и задержался на пульсирующей шее.
— Вот здесь мы подвесим сыр, — сказал он, — так, чтобы он свисал на грудь. Крысам придется взбираться по твоему телу, чтобы достать его. Сначала они съедят сыр, а потом примутся за твою плоть. Мне не обязательно тебя убивать физически, Ингер. Я могу остановить операцию в любой момент, для этого достаточно щелкнуть тумблером. Я продержу тебя там столько, сколько понадобится, чтобы потом ты стала стыдиться своего тела. Я уверен, это единственная вещь на свете, которую ты любишь. И знаешь что еще, Ингер? Я не думаю, что ты сойдешь с ума. Ты действительно больше не ребенок. Ты выдержишь. Очень долго. А потом ты уже не сможешь подойти к зеркалу.
Колени Ингер подогнулись. Но она осталась стоять, пригвожденная Ульфом и Клаусом, словно они ее распяли на стене.
— Скажи мне, зачем ты приехала в Стокгольм, Ингер.
Рука Гуннара все еще лежала на ее горле.
Ингер попыталась покачать головой, но не смогла. Гуннар убрал руку. Следы его пальцев красными пятнами проступили на бледной коже.
— Ради себя, Гуннар, — сказала она. — Только ради себя.
— Она говорит правду, Гуннар, — повторил Кайзерит.
— Пожалуй, что вы правы, — согласился Гуннар. — Когда имеешь дело с очень умными людьми, самая забавная вещь — это их богатое воображение. Оно уничтожает их раньше, чем вы успеваете применить свою угрозу. Отпустите ее.
Двое мужчин отпустили ее руки. Ингер сползла по стене и на какое-то мгновение застыла в униженной коленопреклоненной позе. Силы, казалось, оставили ее.
— Теперь вы видите, Джонас? — спросил Гуннар. — В конце концов, она всего лишь женщина.
— Вижу, — кивнул хмуро Уайлд.
Гуннар рассмеялся:
— Я слышу осуждение в вашем голосе. Это потому, что вы, что бы там о вас ни говорили, все-таки всего лишь мужчина. Вставай, Ингер. Тебе будет приятно услышать, что я не стану тебя убивать. В моем сердце всегда сохраняется мягкое местечко, преисполненное жалости к тебе. Как и у Джонаса, правда? Я хочу, чтобы ты состарилась. В нужное время.
Ингер подняла голову. Она взглянула на Гуннара, потом на Уайлда. На ее щеках проступил румянец. Она встала.
— Клаус тебе все объяснит, — тоном добродушного дядюшки сказал Гуннар. — Ты поможешь ему в одном маленьком эксперименте. Он уже посвятил вас в суть дела, Лоран?
— Мы говорили с ним перед обедом, — ответил Кайзерит. — В свое время наши ученые тоже рассматривали такую возможность. Но мне кажется, они никогда не проверяли ее практически. По крайней мере, я об этом ничего не слышал.