Подполковник удивленно вскинул брови.
– Что за минор?
– Я всего не знал. Ни о вас, ни об отце.
– Васька!
Они порывисто обнялись. Найденов зажмурился, затаил дыхание. Как в детстве, защипало глаза.
Гамов отстранил его, правой рукой обнял за плечи, улыбнулся.
– Что?
– Вспомнил нашу первую встречу. Н-да… Я четыре года был там. Наконец, мне удалось выскочить. Меня доставили на вашу базу. Даже переодеться не успел. Тут задание. Парнишку обработать надо. Я было отказался. Устал, как сотня чертей. Мне сказали: сын Анатолия.
Василий вздохнул. Враз охрипшим голосом произнес:
– Мне награды отца отдали. Их так много… – его голос дрогнул. – Жаль, мама не знала.
– Марта… Я желаю тебе такую же встретить.
– Когда постарею. Не хочу, чтобы у кого-то сердце за меня болело.
– У меня оно всегда за тебя болит.
– Вы все правильно сделали, Иван Андреевич. Если бы не вы, я бы спился давно.
– Не драматизируй. Куда сейчас?
– В Афган. Самолет через три часа. Поступаю в распоряжение некоего Шухраба.
– Шухраба… – Гамов усмехнулся. – Это я.
Генерал Гамов глянул на часы, достал пачку крепких «Дезери», выбрал сигарету.
– …Держите, уважаемый Шухраб. Это блок ваших любимых сигарет: крепкий «Дезери». В машине целая коробка. Пошлите кого-нибудь. Нигде их не делают такими ароматными, как в Штатах.
– Уверен, они так же хороши, как ваш американский английский, уважаемый Шон. Сегодня у вас нет акцента, свойственного китайцу.
– У меня для вас все самое лучшее, – улыбнулся Шон Цзы. – А что до акцента… Мы с вами давние деловые партнеры. Убежден, вы давно знаете о том, что я американский советник в этих стреляющих зыбучих песках. Так что китаец из меня неважный. Мои дед и бабка действительно были китайцами. Они эмигрировали в Соединенные Штаты. Родители уже стопроцентные американцы, хотя и с раскосыми глазами.
– Достойная откровенность. Я тоже кое-что для вас подготовил, Шон.
– Ответную откровенность?
– Именно. Наше дело стало слишком хлопотным.
– Согласен.
– Не сегодня, так завтра Советы покинут мою многострадальную родину. Это вопрос очень близкого будущего. Поверьте, Шон, месяц, может быть, два или три… Они выведут войска. Мои налаженные связи рухнут. Больше не будет авиадоставки прямо в Москву. Гнать героин караванами через таджикскую границу дорого и небезопасно. Каждый переход будет как маленькая война. Советские пограничники – это волки. Я уже стар. Я не хочу воевать. Я слишком много воевал за свою жизнь. Всевышний свел меня с человеком, который может быть полезен нам обоим.
– Что-то мне подсказывает, речь не об оружии.