– Зажми ей рот! – приглушенно сказал Осадчий. – Из-за дуры все ляжем!
Шорох, едва уловимый, неясный, похожий на скрип речного песка. Всего на мгновение, не дольше. Он возник внезапно из-за ржавой металлической двери с черной надписью «Людской ходок» и так же внезапно исчез, шмыгнув, как крыса, в промозглую черноту ближнего угла платформы.
– Падаем! – скомандовал Осадчий.
В прыжке он сбил с ног Хабарова, склонившегося к Марине. Обеими руками рванул его и девушку назад и в перевороте через голову увлек за собой, вниз, на рельсы. Их тела еще падали, не коснувшись земли, когда по серой стальной стене тоннельного тюбинга раздались звонкие шлепки. Что-то маленькое, металлическое, отрикошетив от стены, дзинькнуло о рельс рядом с Хабаровым.
– Ты влип в очень хреновую историю, спасатель, – едва отдышавшись, прошептал Осадчий.
– Я догадался, – прохрипел Хабаров, морщась и потирая занывшую от падения спину.
– Самонадеянное суждение. Все много хуже! Поднимайся! – он толкнул Хабарова ногой в бок. – Бабу бери. Уходить надо!
Хабаров попытался поднять распростертое на рельсах тело Марины. От боли девушка вскрикнула и Хабаров поспешно зажал ей ладонью рот.
– Она, по-моему, руку сломала.
– Бери за куртку, я за ноги. И рысью. Рысью! – Осадчий сунул пистолет в нос Марине. – Только пикни! Я пристрелю тебя. Поняла?!
Девушка судорожно закивала.
Через узкий лаз вдвоем они затащили ее под платформу. Здесь было абсолютно темно и очень холодно.
– Тихо! – шепотом приказал Осадчий.
В ту же секунду на платформе, над ними раздались поспешные шаги. Осадчий достал пистолет, напряженно замер. Какое-то время он вслушивался в тишину, потом рукой придавил голову Хабарова ниже к земле, так, что тот щекой почувствовал шероховатый панцирь инея.
– Дай руку, – Осадчий дернул его за рукав.
Из нагрудного кармана он достал авторучку и на запястье Хабарова написал семь цифр.
– Это телефон, – он посветил фонариком, подправил цифру «7». – Если я через час за вами не вернусь, позвонишь по этому телефону, спросишь генерала Гамова. Скажешь ему: «Шухраба приветствует сын Анатолия». Повтори!
– Да понял я! – шепотом огрызнулся Хабаров. – Саквояжи ему передать, а потом в расход!
– Дурак ты, спасатель! – за одежду Осадчий рванул Хабарова на себя, тряхнул. – Скажешь Гамову, что я нарушил приказ. Дверь не заминирована. Не заминирована! Понял?!
– Какая дверь?
– В подвалы, откуда мы ушли и где остались твои спасатели вместе с рабочими завода и моими рабочими.
– А «секреточка»? «Чтоб испугаться не успели». Забыл?! – сказал Хабаров и резким ударом сбил руки Осадчего.