– Сколько осталось?
– Почти двести. При крейсерской скорости в сто девяносто четыре километра в час – час полета.
– Долететь-то успеем? – Хабаров ткнул пальцем в горизонт.
– А черт его знает! – честно признался Данилов. – Я в таких случаях не загадываю. Я в таких случаях двести пятьдесят на грудь и «под винтом вертолета о чем-то поет бескрайнее море тайги»… Будешь? – скромным женским движением Данилов достал из-под левой руки бутылку водки.
Хабаров погрозил ему кулаком. От этой бесшабашности ему стало не по себе.
Ощущение непонятной тревоги плотно сидело в нем с самого взлета, постепенно все усиливаясь и усиливаясь. Оно не поддавалось анализу, но Хабаров точно знал – неспроста. Он гнал это от себя, но в последние минут пять полета никак не мог избавиться от ощущения, что вертолет постепенно теряет высоту.
– На высотомер посмотри, орел с куриной задницей! Снижение чувствуешь? У тебя ЛЭП впереди!
– Страшненько?! Врет высотомер. На двадцатку врет!
Данилов добродушно рассмеялся, взял ручку на себя, и вертолет резво полез вверх. Обоих положительной перегрузкой тут же вдавило в спинки кресел.
– Хочешь, я тебе «потолок» покажу? – испытующе глядя на Хабарова, спросил Данилов. – Ой, уписаешься! Спорим на ящик водки?
– Пятнадцать минут жалко.
– Почему пятнадцать?
– Потому что практический потолок у тебя четыре тысячи, стандартная скороподъемность на твоем Ми-2 270 метров в минуту. На высотомере двести пятьдесят. Откинь на износ, на погоду. Вот и считай. Боюсь тебя огорчить, Миша, но спорить ты можешь только теоретически. С двигателями у тебя беда – не тянут. ГТД-350 стоят, я правильно помню?
– Чего-то мне спорить с тобой расхотелось! – присвистнул Данилов. – Откуда познания? – Данилов с нескрываемым интересом посмотрел на Хабарова. – Бывший военный?
– Бывший.
– Воевал?
– В Афгане.
– Вот я попал бы с пари своим сопливым! – Данилов смутился. – Извини. Так вдруг повыпендриваться перед москалем захотелось. Терпеть не могу москалей! Чего не служилось-то?
– Оборонная доктрина. Сократили.
– Хреново!
– Нормально! Сначала, правда, думаешь, все – жизнь кончилась. В башке занозой сидело: летать, летать, летать… Мозги на место встанут – нормально.
– Сань, ты мне скажи, только без позерства, по совести, вам в армию запчасти списанные поставляли? Моя ласточка вся из металлолома, списанного, собрана. Сам летаю, сам латаю! Запчасти первой категории только во сне и видел.
– Та же песня, – махнул рукой Хабаров.
– Понятно. А я думаю иногда, что птичка моя никому, кроме меня, не нужна. Сколько клянчил, писал, просил движки и главный редуктор на стационаре поглядеть, у волка одна песня: средств нету, заменить тебя некем. Летай! У меня наработка 18000 лётных часов! Куда тут «летай»? А ты мне кулак про бутылку показываешь! Обижаешь!