— Виктор, где подопечный? — полуоборот головы в сторону телохранителя.
— Владимир Тимофеевич, он в туалете…
— Давно?
— Да уж… — телохранитель выхватил из нагрудного кармашка пиджака секундомер, — семь минут и двадцать пять секунд!
— Быстро выясни, что там у него за проблемы, и волоки его сюда, а я пошел будить генерального — пора начинать!
Андрей Павлович Кириленко являлся фактически третьим лицом в партии, а значит, и в государстве. Однако, как только у него началась атрофия сосудов головного мозга и как следствие глубочайшая парамнезия, члены Политбюро начали дружно его игнорировать, хотя внешние знаки чинопочитания продолжали выказывать.
Брежнев не упускал случая, чтобы посмеяться над соратником, но делал это заочно, когда тот звонил ему по телефону.
— Леонид, здравствуй!
— Здравствуй.
— Это я, Андрей!
— Слушаю, слушаю, тебя Андрей.
— Ты знаешь…
Вдруг замолкал Кириленко. Наступала длинная пауза. Леонид Ильич в этот момент расцветал и заговорщицки подмигивал сидящему напротив посетителю.
— Леонид, извини, вылетело из головы…
— Ну, ничего. Вспомнишь — позвони!
Вслед за этим Брежнев, улыбаясь во весь рот, с нескрываемым удовольствием произносил:
— Ну вот, хотел что-то сказать и забыл.
Однажды Кириленко зашел в кабинет к генсеку попрощаться перед отъездом на отдых.
— Куда едешь? — поинтересовался Брежнев.
— Да-а… — задумчиво ответил тот, находясь в полной прострации. — Да-а… куда-то… на море.
— Да куда повезут, туда и поедет! — вырвалось у Владимира Медведева, стоявшего за спиной генерального.
Брежнев весело рассмеялся, а Кириленко никак не отреагировал, так ничего и не поняв.
Леонид Ильич в ту пору сам уже превратился в старца чрезвычайной ветхости, поэтому, наблюдая деградацию соратников, считал себя врачом среди пациентов, это вселяло в него оптимизм: вон они уже какие, ни на что не годные маразматики, а я, смотри, еще ничего, соображаю! Рядом с такими, как Кириленко, неизлечимыми инвалидами властного труда, Брежнев чувствовал себя крепким и здоровым, а самое главное — умственно сохранным. От сознания собственной полноценности, а отсюда и значимости, он «бронзовел» на глазах. Несколько раз Брежнев пытался отправить Кириленко на пенсию. Однажды он завел разговор на эту тему по телефону, но Андрей Павлович поспешно заявил, что еще полон сил и энергии и готов по-прежнему приносить пользу Родине. После очередного приглашения покинуть клуб кремлевских патриархов застоя Кириленко написал Брежневу пространное письмо с просьбой оставить его на работе. Прочитав письмо, Брежнев с усмешкой произнес: