— То один! — с обидой возразил торговец. — А я предлагаю тебе сразу все пять!
— Ну, да, конечно! — не в силах остановиться, продолжал ворчать Эвбулид. — За ученого, по книгам которого учатся в самой Александрии, — пять мин, а за всех твоих пятерых…
И только тут до него дошло, что ему предлагает торговец.
— Постой! — вскричал он. — Ты сказал …пять?!
— Да.
— Десять мин за всех твоих пятерых рабов?!
— Ну да, только я не отвечаю за их поведение, клянусь вашим богом, который метает молнии!
— Беру! — рванул с пояса кошель Эвбулид.
— Дисат мин.
Эвбулид разорвал завязавшуюся в узел веревку и, торопясь, стал ссыпать монеты прямо в подставленные торговцем ладони. Руки были темные, испещренные шрамами. Серебро — светлым, праздничным.
Глядя на сверкающий в лучах появившегося солнца поток, Эвбулид уже видел роскошный дом в богатом квартале Афин, счастливое лицо Гедиты, Диокла, дочерей. Воображение рисовало ему новую мельницу, кузню, гончарную мастерскую, множество рабов, в том числе и темнокожих египтян, тех самых — для роскоши…
Как они с торговцем ударили по рукам, как в сопровождении тут же нанятого надсмотрщика за рабами он спустился с «камня продажи», Эвбулид не помнил.
У края соматы его тут же обступили купцы и наперебой стали предлагать свои товары:
— Хитоны! Самые большие хитоны — как раз для таких огромных рабов!
— А вот цепи им на ноги! Клянусь молотом Гефеста, они ничуть не хуже тех, которыми был прикован к скале сам Прометей!
— Кандалы на руки!
Низкий купец с пухлым животом вкрадчиво ворковал в самое ухо:
— Непременно купи мои железные ошейники! Покупка твоя не только хороша, но и опасна… Не искушай судьбу! Не надев ошейники этим сильным, как Геракл, рабам, ты не сможешь спать спокойно!
Радуясь, Эвбулид купил цепи, кандалы и ошейники. Приказал суровому на вид надсмотрщику:
— Пригласишь на месте кузнеца, пусть закует их как следует, чтоб у них пропала всякая надежда бежать с моей мельницы!
— Ты сказал, мельницы? — снова подался к Эвбулиду низкий купец. — Тогда тебе непременно нужна моя «собака»!
— Зачем? — отмахнулся Эвбулид. — Хватит и ваших наручников!
Купец забежал с другой стороны.
— Ты меня не понял! — захихикал он. — Моя «собака» — деревянная. Но она не хуже живой охраняет хозяйское добро!
— Как это? — не понял Эвбулид.
— А вот как!
Купец жестом подозвал своего худого, как тень, раба, надел ему на шею широкое, плоское ярмо и, всунув ему в руку большой ломоть вкусно пахнувшего хлеба, приказал:
— Ешь!
Худой раб жадно потянулся губами к ломтю, но его пальцы натолкнулись на ярмо. Он наклонился вперед, пытаясь просунуть хлеб — и снова ничего не получилось.