Око за око (Санин) - страница 39

Раб извивался, отгибал тело назад, даже подпрыгивал, но каждая его попытка кончалась одним и тем же: он никак не мог донести хлеба до рта.

— Видишь? — торжествовал купец. — Я не кормил его целых два дня, и все равно он ничего не может поделать! Ешь! — закричал он на раба. — Ешь, а не то я снова отниму у тебя хлеб, и ты не увидишь его еще два дня!

Купцы хохотали, тут же заключались пари: удастся ли голодному рабу проглотить хотя бы кусок хлеба. Ставки возросли до десяти драхм. Смеялся и сам Эвбулид.

После последней отчаянной попытки хлеб выскользнул из пальцев раба, он сел на пыльную землю и стал шарить вокруг себя руками. Слезы текли по его лицу, падая на ярмо.

— Ну, что скажешь? — заворковал над ухом Эвбулида купец. — Надежна моя «собачка»? А теперь представь, что в руке моего раба не ломоть хлеба, а мука с твоей — да ниспошлют ей удачу боги — мельницы! С такой охраной ни одна горсть муки не будет съедена твоими прожорливыми рабами!

— Ладно, беру! — смеясь, согласился Эвбулид. — Вели рабу надеть на моих сколотов по такой «собаке»! А ты, — нашел он глазами Армена, — отведешь их в мой дом и скажешь Гедите, чтобы она, как полагается, посадила к очагу и обсыпала их сухими фруктами и сладостями. Да чтоб не забыла произнести при этом пожелание, чтобы покупка пошла на благо дому. А потом на мельницу их — и сегодня же за работу!

Прощальный ужин в доме Луция Пропорция подходил к концу, когда в комнату пирующих вошел смуглолицый раб. Щурясь от яркого света и косясь на кувшины с вином, он нашел глазами хозяина, забавлявшегося на пурпурных подушках с юной танцовщицей тем, что подносил и отдергивал от ее губ сочную сливу. Подбежал к нему и шепнул на ухо:

— Господин! Там в двери ломится какой–то оборванец!

— Дай ему кость и пусть ступает своей дорогой! — благодушно махнул рукой Луций.

— Кто поздно приходит — тому кости! — подтвердил один из его пьяных клиентов, роняя голову на стол.

— Я так и поступил, господин, — ухмыльнулся раб. — Дал затрещину и бросил кость. Но он не уходит. Он сказал, что сгноит меня в яме! — пожаловался он.

— Моего раба?! — вскричал Луций. — Спусти с цепи собак!

— Я б так и сделал, господин но…

— Но?!

Рука Пропорция, не привыкшего к возражениям в собственном доме, да еще от раба, замерла в воздухе, и танцовщица проворно ухватила губами сливу.

— Я не спустил на этого грязного оборванца собак только потому, что он непременно хочет говорить с тобой! — объяснил раб.

— Оборванец? Со мной?! Прот, ты в своем уме?!!

— Это он, наверное, сошел с ума, потому что утверждает, что он твой давний друг! — огрызнулся раб.