— Почему я должна рассказывать?! А если тебя оставят в живых?! Ты же тогда…
— Кто оставит в живых?
— А я откуда знаю?!
— Кто еще есть в квартире?!
— Никого тут нет! Я еще раз все осмотрела! И дверь на балкон изнутри закрыта! И была закрыта!
— Но кто-то проникает сюда! Кто-то говорил отсюда по телефону, когда ты отпирала дверь!
— Я не слышала! Я слышала звонок! Думала, ты звонишь!
— А пока я вот валялся сейчас?
— Никто! Никто не звонил!
— Зачем ты меня так?!
— Не знаю! Много знаешь! Мне мать говорила тогда, что тебя чуть что… Что я теперь буду делать?!
Опять врет. Откинувшись в кресле, скрестив ноги внизу только (щиколотки), но разведя колени. Равнодушная, наглая нагота.
— Я знаю, видно, еще в десять раз меньше тебя! Мы только вместе можем разобраться! Что ты дочь Каварской, например, я узнал сегодня от тебя! А Маркин этот рассказал мне очень мало, только что он тебя знает! Я брал тебя на понт…
— Вот и набрался! Гад!
Она выпрямилась, полой халата промокнула лицо. По-хозяйски коротко и пристально оглядела с головы до ног капитана.
— Ладно, будем выбираться. Что тебе рассказать?
— Начиная с семьдесят восьмого года! Все!
— Ради памяти матери… Только поклянись, что не вы, менты, ее убили! А набрешешь — страшной смертью казню!
— Чем хочешь клянусь! Я ее застал убитой! Адрес ее нашел по телефону, который был в бумагах Маркина.
— Пускай так. Будем считать, что ты все равно покойник. А может, перед смертью и впрямь что подскажешь… Слушай! В том, семьдесят восьмом, мать уже хорошо устроилась, работала в одном деле с блядями. Она была умная… ее тогда попросили помочь… Я тому, кто ее убил!… Помоги мне его найти! Ладно, я верю, что не ты. Ты слабак! Слушай! Она держала «телок» тогда. Штук пять в разных местах на квартирах. А один ее уговорил, и я своих знакомых девчонок привела. Да те девки-то! К ним туда троллейбус влез бы! Там одна была еще малотронутая, а одна со всеми в классе переспала! А пришли два подонка. Я смылась, когда у них до дела дошло, а они все перепились, и что-то им померещилось. «Перемочили» они их всех сдуру! Короче — все! А на мать могли менты выйти. Только она их купила запросто. Даже одного, а потом еще одного прибрала к рукам. И ушло кусков всего на две пары «тачек»! Но потом мать отыгралась. Вот одним из этих падл и был Маркин Илья. Он и тот, второй, стали у моей матери ручными. Повязаны были все. Мать вышла на фирму. Называется «Таси» или вроде. Работают три отличных хирурга, у наших миллионерш удаляют жиры, носы им исправляют. А на самом деле — меняют внешность убийцам всяким! Ты знаешь, сколько такое стоит?! А мы вроде при них поставщики и охрана. Три мужика, мать и я. Меня мать хорошо оформила, житуху мне дала, вот эту хату, мужа мне нашла, только он скурвился, запил, убрали его. Нормально все шло. Все мы имели. В восемьдесят пятом, что ли, ноги у этого Маркина стали гнить. Отрезали. Он из дела не выходил, толку только не стало. Он все советы давал. Связи были. У него зверская наблюдалка была, понял! Он мог с человеком пять минут поговорить — и все уже знал про него. Мать еще ему все помогала, маслила его… он здесь вот, точно, бывал. Его все его соседка-дурочка в коляске возила всюду… А ты нам нужен был. Мать тебя хотела тоже оформить для чего-нибудь крупного, а пока, мол, Любка, пусть этот мент с тобой резвится, чай, ты не лужа… А мы с мамой встречались редко очень… только одна ее карточка у меня была. Еще ей поработать три года, и мы бы смылись за бугор.