— Почему?
Хейнеман задумался.
— Он просто был неприятным, — наконец сказал он. — Лильегрен на все смотрел с неприкрытым презрением.
Валландер решил, что пора заканчивать.
— Мои коллеги свяжутся с тобой еще раз, — сказал он, вставая.
Хейнеман проводил их до ограды. Перед особняком Лильегрена по-прежнему стояла полицейская машина. В доме было темно. Валландер простился с Хейнеманом и подошел к полицейским. Один из них вылез из машины и отдал честь. Такое приветствие показалось Валландеру слишком официальным, и в ответ он только неопределенно помахал рукой.
— Есть происшествия? — спросил он.
— Все спокойно. Останавливались какие-то любопытные. Но больше — никаких новостей.
Ларсон довез их до управления, а сам поехал домой спать. Пока Валландер звонил по телефону, Шёстен снова погрузился в газету для яхтсменов. Первым делом Валландер позвонил Хансону. Тот сообщил о приезде Людвигсона и Хамрена, сотрудников Государственной криминальной полиции. Хансон поселил их в отеле «Секельгорден».
— Кажется, хорошие ребята, — сказал он. — Не такие заносчивые, как я ожидал.
— Почему они должны быть заносчивыми?
— Да уж всем известно, какие они там, в Стокгольме. Ты что, не помнишь прокурора, которая замещала Пера Окесона? Как ее звали? Бодин?
— Бролин, — сказал Валландер. — Но я ее не помню.
На самом деле Валландер все прекрасно помнил. Ему до сих пор было стыдно вспоминать, как он однажды набросился на нее, выпив лишнего и потеряв контроль над собой. Это был самый позорный поступок в его жизни. Валландера не извиняло даже то, что потом они с Анеттой Бролин провели одну ночь в Копенгагене гораздо более приятным образом.
— Завтра они начинают прорабатывать Стуруп, — сказал Хансон.
Валландер вкратце рассказал о встрече с Хейнеманом. Хансон обрадовался.
— Значит, мы сдвинулись с мертвой точки, — сказал он. — Ты считаешь, что Лильегрен каждую неделю отправлял к Веттерстедту проститутку?
— Да.
— Он мог оказывать те же услуги Карлману?
— Насчет таких же не знаю. Но я уверен, что круги Карлмана и Веттерстедта пересекаются. Хотя точки пересечения мы пока не нашли.
— А Бьёрн Фредман?
— Он по-прежнему исключение. Он никуда не подходит. И меньше всего — в круги Лильегрена. Если только он не выбивал долги по его поручению. Я думаю завтра съездить в Мальмё и снова побеседовать с его семьей. Кроме того, мне необходимо поговорить с дочерью, которая находится в больнице.
— Пер Окесон рассказывал о вашем разговоре. Надеюсь, ты понимаешь, что результат может оказаться отрицательным, как в случае с Эрикой Карлман?