— Кажется, мы кое-что нашли, — сказал Свен Нюберг.
В руке у него был полиэтиленовый пакет, который он отдал Валландеру. Тот сделал несколько шагов в сторону одного из прожекторов. В пакете лежало маленькое золотое украшение.
— Здесь есть надпись, — сказал Свен Нюберг. — Буквы Д.М.С. Это образок с изображением мадонны.
— А почему он не расплавился? — спросил Валландер.
— Пожар на пашне не доходит до температуры, при которой плавятся золотые украшения, — ответил Свен Нюберг. Голос у него был усталый.
— Это как раз то, что нам нужно, — сказал Валландер. — Кто она, мы не знаем, но теперь у нас хотя бы есть какие-то инициалы.
— Скоро мы ее увезем, — сказал Свен Нюберг и кивнул в сторону черной машины-труповозки, стоявшей в ожидании у поля.
— Что с телом? — осторожно спросил Валландер.
Нюберг пожал плечами.
— Может быть, по зубам можно будет что-нибудь определить. Патологоанатомы у нас опытные. Можно будет узнать, сколько ей лет. На основании новой генетической экспертизы они могут также сказать тебе, родилась ли она здесь, в шведской семье, или приехала откуда-нибудь еще.
— На кухне есть кофе, — сказал Валландер.
— Лучше не надо, — ответил Нюберг. — Я хочу закончить как можно быстрее. Завтра рано утром нам предстоит прочесать всю пашню. Поскольку состава преступления нет, это может подождать до утра.
Валландер вернулся на кухню. Он положил на стол пакет с украшением.
— Теперь у нас есть, с чего начать, — сказал он. — Образок с изображением мадонны. И надпись из букв Д.М.С. Теперь предлагаю разъехаться по домам. Я еще немного задержусь.
— Завтра в девять, — сказал Хансон и встал.
— Интересно, кто она, — сказал Мартинсон. — Состав преступления отсутствует, но все-таки это убийство. Ведь она убила саму себя.
Валландер кивнул.
— Убить себя и совершить самоубийство — это не всегда одно и то же. Ты это хотел сказать?
— Да, — сказал Мартинсон. — Но это всего лишь мое личное мнение. Шведское лето слишком прекрасно и коротко, чтобы его омрачали такие ужасные происшествия.
Мартинсон вышел во двор. Анн-Бритт Хёглунд осталась на кухне.
— Слава Богу, что я этого не видела, — сказала она. — Представляю, что ты сейчас чувствуешь.
Валландер промолчал.
— Увидимся завтра, — сказал он.
Когда машины разъехались, он уселся на ступеньках крыльца. Прожектора словно бы освещали пустынную сцену, где продолжалось представление, единственным зрителем которого был он.
Подул ветер. Этим летом все с нетерпением ждали настоящего тепла, но воздух был напитан прохладой. Валландер почувствовал, что замерз, пока сидел на лестнице. Он каждой клеточкой ощущал, как сильно стосковался по теплу. Скорее бы уж наступило настоящее лето!