— Стоять! — скомандовал конвоир в темном закоулке с одной-единственной дверью под номером одиннадцать. — Руки за голову, лицом к стене.
Заскрежетал отпираемый замок. В ноздри ударил запах анаши и домашней жратвы.
Переступив порог, Руслан застыл на месте, озираясь. Камера, в которую его привели, вмещала пару двухъярусных коек и одну одноярусную. Принадлежала она местному пахану — толстогубому амбалу в черном спортивном костюме. Увидев Руслана, он перебрался за стол, за которым уже сидели четверо сокамерников — бородатый кавказец, белобрысый детина с заячьими зубами, какой-то урод с волосатыми лапищами гориллы и квадратный толстяк, круглый череп которого лоснился в электрическом свете. Все пятеро, не обращая внимания на Руслана, принялись за еду, разложенную на столе. Перед каждым стоял стакан с водкой и лежал белый батон.
«На таких харчах немудрено ряшки отъесть, — подумал Руслан, прикидывая, сколько на столе консервов и сладостей. — Настоящие мордовороты. Кавказец еще тот волчара, у Кинг-Конга руки толщиной с ноги, да и остальные как на подбор. Но пасовать нельзя. иначе хана».
— Привет честной компании, — сказал он, сделав пару шагов вперед.
Зэк, которого он мысленно окрестил Толстяком, поднял на него круглые черные глаза.
— Кто здесь честный, а кто нет, еще не ясно, — прожевал он вместе с ломтем вареной колбасы.
— Если мы честные, то ты какой? — подхватил Заяц.
— Такой. — Руслан сделал еще два шага вперед. — Я Руслан из пятьдесят второй. — Он обвел взглядом присутствующих. — Кто рулит в хате?
Все посмотрели на пахана в черном спортивном костюме, но он не представился, а принялся намазывать маслом кусок булки.
— Тебя зачем к нам определили? — поинтересовался Кинг-Конг с нескрываемой угрозой. — Подсадной?
— Обоснуй, если так считаешь, — сказал Руслан.
— Грамотный, — ухмыльнулся Толстяк.
Как ни странно, его действительно звали почти так, как заочно окрестил его Руслан.
— А ну, Толстый, пригласи гостя к нашему «дубку», — велел пахан в спортивном костюме.
— Милости просим. — Толстый встал, подошел к Руслану и отвесил шутовской поклон, после чего осведомился: — Курево есть?
— Есть, — ответил Руслан, обошел толстяка, как некий неодушевленный предмет, и остановился напротив пахана. — Меня пригласили, я пришел, — произнес он.
— На рассвете казненный пришел, головы он своей не нашел, — дурашливо продекламировал Заяц.
— Падай, — предложил пахан, указывая взглядом на свободное место.
Руслан подчинился. Вернувшийся к столу Толстый поднес ко рту банку сгущенки и с аппетитом зачавкал. Руслану никто не предложил даже хлеба, что было верхом бестактности.