Аккуратными шагами Дженни дошла до ванной. Она тихо закрыла за собой дверь, дотянулась до верхней полки шкафчика над раковиной, пытаясь нащупать кончиками пальцев флакон с таблетками.
Она не стала включать свет. Она уже знала, что резкое включение света сделает боль еще нестерпимее.
Рукой Дженни задела целый ряд пузырьков и коробочек.
– Нет! – успела прошептать она, но было слишком поздно.
Все они с грохотом упали в раковину, создав такой шум, будто она пришла сюда сыграть ночное соло на барабанах.
Дверь немедленно распахнулась. Трэвис нажал на переключатель, и омерзительно яркий свет немедленно залил ванную.
Она поднесла руку к глазам.
– Дженни, – резким и охрипшим ото сна голосом произнес Трэвис, – ты в порядке?
– Да. Да. Я в порядке.
Трэвис разглядывал ее:
– В порядке?
Он несколько раз падал с лошади на полном скаку. Однажды был катапультирован из самолета, сбитого огнем неприятеля. Один раз его, связанного, волочила через площадь толпа головорезов, решивших разделаться с ним в назидание столь ненавидимым ими американцам.
Он знал, что значит слова «в порядке», произнесенные со сжатыми губами и побелевшим от боли лицом.
– Да конечно же! – прорычал он.
Он нежно взял ее за плечи и усадил на закрытый крышкой унитаз. В раковине валялась груда пузырьков. Они, видимо, были пластиковыми, но он все же оглядел ее лицо, ее руки, все ее тело – нет ли порезов?
Дженни не была ранена. Убедившись в этом, Трэвис взялся за ее запястье, чтобы убрать руку от лица.
– Не надо! – вскрикнула Дженни.
Его сердце начало биться сильнее.
– В чем дело?
– Ни в чем. Я же говорю. Я просто…
Трэвис выругался и аккуратно опустил ее руку.
Ее глаза были плотно закрыты.
Хорошо.
Крови нет. Порезов нет. Синяков нет. Но Дженни была бледной, как бумага, и ее всю трясло. Когда он попросил ее открыть глаза, она практически прошипела отказ.
– Дженни, – сказал он, присев перед ней, – тебе нужно объяснить мне, что произошло. Я проснулся, тебя не было, и я услышал, как что-то упало…
– У меня головная боль, – ответила она настолько слабым голосом, что холод пробежал по спине Трэвиса. – Так что я пришла сюда, чтобы взять что-нибудь от боли…
– Почему ты не включила свет? Почему отказываешься открыть глаза?
– Я думала, справлюсь и без света. Я знаю, где все лежит. А глаза… – Стон вырвался из ее груди.
Трэвис выругался на самого себя за столь грубое поведение.
Ей было больно! Она, вероятнее всего, жутко испугалась, а он вместо помощи засыпал ее тупыми вопросами.
– Хорошо, детка. Я понял. У тебя еще раз случилась головная боль вроде той, что была до этого. А свет…