Нубийский принц (Бонилья) - страница 92

Закоренелая в своем жестокосердии Докторша настояла, чтобы нубийцев депортировали по отдельности, хотя полицейские не слишком интересовались национальностью арестованных и даже не подозревали, что они родились в разных странах: происхождение большинства африканцев оставалось для властей тайной, и потому их отправляли куда попало, совершенно не заботясь о том, что уроженец Кот-д’Ивуара может оказаться в Мавритании, и наоборот. Африка, она и есть Африка. Докторша распорядилась, чтобы Ирене репатриировали в Мавританию, а Бу передали кровожадным суданским властям. Кармен без всякой жалости разлучила принцев, лишив их возможности вдвоем противостоять аду, в котором они очутились по ее милости.

С тех пор прошел год, такой же, как все остальные, с конкурсом “Мисс Вселенная” и Кубком Евролиги, с набившими оскомину баталиями между правительством и ручными сепаратистами, со стихийными бедствиями и вручением “Оскара”, со статистикой домашнего насилия и автокатастроф, с многообещающими воскресеньями на переполненных летних верандах и бездарными понедельниками, с черными и белыми полосами, не всегда соблюдавшими очередность. Для меня этот год выдался не слишком хорошим и не слишком плохим. Я добывал трофеи в разных концах земли, в основном женщин: потере интереса к моделям мужского пола в немалой степени способствовал преподанный Бу урок. Мои показатели поползли вниз, но начальство проявляло понимание и не требовало от меня прежних результатов. Я купил новую камеру, на этот раз “роллифлекс”, пристрастился к средним планам и довел число портретов моделей в своем пантеоне до восьмидесяти семи. Мне пришлось купить новый альбом, поскольку в первом томе моих гениальных произведений не осталось места. Я перестал фантазировать о будущем и начал фантазировать о прошлом, вносить поправки, делать пометки на полях прожитых лет и обновлять архивы собственных воспоминаний, стараясь придать реальности толику художественности. Я мало путешествовал и лишь дважды поужинал с братом, причем он оба раза появлялся в сопровождении новой пассии (обе девушки мне понравились, но, главное, я наконец сумел разгадать стратегию выживания своего брата: он, словно вампир, питался энергией и идеями партнерш. С первой девушкой, либерально настроенной театралкой с богатым словарным запасом, он делал вид, будто прочел и понял всего Чехова, и утверждал, что не видит ничего предосудительного в том, чтобы его партнерша встречалась с другими мужчинами; следующая подруга моего брата была старше его и напоминала бывшую монашку, покинувшую суровую обитель лишь для того, чтобы немедленно присоединиться к “Опус Деи”; в ее присутствии брат с жаром защищал католическую церковь, высказывал крайне правые взгляды и называл свободу сексуальных отношений раковой опухолью, пожирающей Запад. Похоже, он буквально понял слова отца о том, что лучше быть в плохой компании, чем одному, и неуклонно воплощал этот принцип в жизнь; возможно, мне стоило брать с него пример, но всякий раз, оглядываясь на собственное прошлое, похожее на выжженную равнину, по которой прошли орды Аттилы, я говорил себе: ничего, я и один справлюсь. Неожиданно для себя я снова полюбил детский футбол: стал ходить на юниорские матчи, сидел на трибунах, единственный чужак в толпе отцов, дядей и дедушек, и порой ловил себя на мысли, что готов выбежать на поле, вмешаться в игру, придержать особо ретивых, подбодрить неумех. Я получал удовольствие от каждого матча, хотя игроки были никудышные, интересных моментов почти не бывало, а советы тренеров поражали своей тупостью. “Защита, помните о защите!” — кричали горе-наставники, когда их команда побеждала. “Тяни время”, — советовали они нападающим. Я вспоминал славные деньки, когда сам тренировал мальчишек. Они приходили на тренировки в футболках с именами и номерами знаменитых футболистов и старались подражать своим кумирам даже в том, как они ликовали, забив в сетку мяч. И если любимый игрок какого-нибудь паренька обожал препираться с судьями и пачками собирал желтые карточки, тот начинал вести себя точно так же. Я говорил им: мы просто развлекаемся, хорошо проводим время, мы не собираемся ничего выигрывать; не слушайте тех, кто скажет, будто в футболе важен результат; на самом деле это способ хорошо провести время, и не более того. Мальчишки смотрели на меня как на психа и не могли понять, кто из нас ошибся раздевалкой. Когда я уволился, они наверняка устроили праздник. Я день и ночь пропадал на стадионе и даже подумывал о том, чтобы снова стать детским тренером и вернуться в ту единственную пору своей жизни, когда я был по-настоящему счастлив. Впрочем, я безжалостно гнал от себя эту мысль, отмахивался от нее, как от докучливого насекомого, не позволяя себе роскоши обдумать ее до конца, взвесив все “за” и “против”.