— Да, они звали его Белая Борода, а побелела его борода не от времени, а от ужасов и неслыханных приключений, которые ему пришлось переживать. Одни уверяют, будто он поседел, когда боролся с глазу на глаз с громаднейшим рассвирепевшим быком. Другие говорят, что ужасы заколдованной пещеры, в которой укрывались черти и змеи, заставили его поседеть в одну ночь. Как бы то ни было, но человек этот — смелый, отважный до безумия. Я поручусь тебе, чем хочешь, что он не задумается и здесь проникнуть в глубь самых страшных ущелий и пещер, жилищ злобных духов этого озера и не побоится вызвать их!
— Разве человек этот колдун? — воскликнул Осман.
— Может быть, как знать! — ответил Солиман. — Но колдовства его я не боюсь, зато ружья его пусть бережется каждый: Симба целит так метко, что может на выбор сбить любой волос с головы человека!
— Ну, что касается этого, то беда еще не очень велика, — сказал Осман с видимым облегчением. — Еще не было случая, чтобы европейцы дрались или сражались с арабами, только в том случае, если мы нападали на них. Но мы не имеем ни малейшего повода нападать на Симбу!
— Ах, ты его не знаешь! И все вы не знаете его, — воскликнул немного раздосадованный Солиман. — Белая Борода-Нежное Сердце — таково его прозвище! Ну, а знаешь ты, почему он прозван Нежное Сердце? Потому, что он не может видеть, когда ловят негров, и, как это ведется испокон веков, уводят и увозят в рабство.
По его мнению, эти неверные черные псы — такие же люди, как сам он и как мы, правоверные, истинные поклонники Пророка. Он принадлежит к числу тех людей, которые требуют, чтобы мы повесили на стенку свои ружья и навсегда прекратили торг рабами; чтобы мы торговали только слоновой костью, перьями страусов и тому подобным пустым товаром.
— Ты просто басни рассказываешь, Солиман! — смеясь, воскликнул юноша. — Скорее все люди вымрут и исчезнут с лица земли, чем прекратится торг рабами. Твой Белая Борода-Нежное Сердце, верно, не в полном уме!
— Времена переменчивы! — серьезно возразил Солиман. — Точно так же, как ты теперь смеешься, смеялись и мы лет десять-двадцать тому назад в Бахр-эль-Газале. Но христиане сумели заставить египетского хедива изменить свой взгляд на дело, и целые громадные отряды войск были высланы им из Каира в Хартум, а из Хартума в Бахр-эль-Газаль. Все те пути и дороги, по которым до того мирно и спокойно шли наши караваны невольников, теперь заняты войсками; нас задерживают и принуждают возвратить свободу рабам, являющимся нашей собственностью, нашим источником богатства.