- Посадника вон!
- Посадник не Новгороду, Москве служит!
- Нариманту поклониться!
Вавиле знакомы были эти речи. Это самое он слышал тогда и в боярской гридне. Кузнец закрыл глаза, и на миг предстал перед ним боярин Захарьин. Вавила даже голос его скрипучий услышал.
Кузнец вздрогнул, оглянулся. Прямо на него, не сводя осоловелых глаз с помоста, лез оборванный мужик и орал:
- Литовского княжича просить!
Вавила стукнул кулаком ему в зубы, цыкнул:
- Умолкни!
Мужик зашатался, сплюнул кровью, прохрипел:
- Чего дерёшься, болярин Безносов жбан вина выставит!
Пьянчугу под хохот и свист - «не примазывайся к кузнецкому люду» - вытолкнули из толпы. Кто-то рядом с Вавилой пробасил:
- Не гостем Наримант приехал, а со злым умыслом!
- Со злым умыслом! - подхватил Вавила.
- Не отдадим Новгород литовскому княжичу! - заорали кузнецы.
На плотницком конце подхватили:
- Указать Нариманту путь от Новгорода!
- Оставить московского посадника!
- От Москвы не отходить!
- Не отходить! - подхватило вече, заглушив другие голоса.
* * *
Данилка загляделся, как на Неглинке мальчишки тешатся. Привязали крепким лыком сосновые полозки к лаптям и скользят по льду. Не заметил, как Лука подошёл и дёрнул за рукав.
- Слыхал, тверской князь Константин Михайлович в Москву пожаловал. Недавно на свадьбу и то, говорят, с неохотой ехал, а тут и не зван - и на те.
Данилка с достоинством ответил:
- Знать, дело привело.
С тех пор как стал десятником, Данилка бороду отрастил и держался солидно.
- Ты-то куда торопишься?
Лука скороговоркой ответил:
- Призывает великий князь бояр на думу, так меня за Воронцовым-Вельяминовым послали.
- Поспешай.
Расставшись с Лукой, Данилка не торопясь направился своей дорогой.
А в Кремле тем часом в княжью гридню сходились бояре, рассаживались по родовитости. Пришёл Воронцов-Вельяминов, уселся между Плещеевым и Хвостом. Всё нет-нет да и поглянут на тверского князя. А тот сидит невозмутимо, бороду выпятил, глаза под лохматыми бровями поблескивают.
Вошёл Калита, быстрой походкой прошёл через гридню к своему креслу, обратился к тверскому князю:
- С доброй ли вестью, князь Константин Михайлович? Уж не Гедимин ли чего злоумыслил? Может, запамятовал он, что в родстве мы с ним ныне?
Бояре замерли, слушают, что тверской князь ответит. Ведь неспроста приехал в Москву. Плещеев на боярина Хвоста покосился. Тот ладонь к уху приложил, рот открыт, глаз с Константина не сводит. У тысяцкого Воронцова-Вельяминова в животе заурчало. Калита поглядел в его сторону, сказал насмешливо:
- Ктой-то не поел сегодня либо утробой ненасытной страждет? - И тут же снова заговорил с тверским князем: - Верно, всё же не литвины… А может, рыцари на Русь идут?