Над станом понеслась разноголосая команда. Всё вокруг зашумело, задвигалось. Тумен к тумену, глазом не окинешь, выстроилось ордынское войско. Ударили бубны, и с воинственными криками орда бросилась на последний приступ.
* * *
Дьякон Дюдко седьмой день не покидал стен. Он отощал, новая шуба изорвалась.
В тот день, когда дьякон услышал, что подходит орда, он побежал следом за Борисовичами поглядеть, много ли татар идёт на Тверь. Тут как раз орда на приступ пошла и, что тараканы, на стены полезла. Слышит дьякон, рядом боярский сын Кузька орёт:
- Помогите!
Глядь, Кузька пыжится, хочет лестницу оттолкнуть. Да куда там: на ней ордынцев повисло, один другого подпирают. Дюдко подскочил к отроку, раскачал лестницу да толк её от стены. Ордынцы в ров, а Кузька за спиной:
- Так их, вдругорядь не полезут!
А потом, когда ордынцы отхлынули, побывал Дюдко на архимандритском подворье и, узнав, что Алексий уехал из города, вернулся на стену, туда, где стояли оба брата Борисовичи и боярский сын Кузька.
Теперь нет в живых ни старшего Борисовича, ни долговязого Кузьки. Дьякон разгрёб снег, улёгся на бревенчатый настил. В желудке заурчало. Борисович заметил:
- Голодному всегда полдни.
- За голодного Бог заплатит, брат…
Пришла круглолицая молодка. В руках у неё узелок. Она развязала его, достала горшок с гречневой кашей.
- Ешьте.
Дьякон, кряхтя, уселся, поднял руки к небу и, пробасив:
- Взалкахся бо, и дасте ми ясти, - жадно набросился на еду.
Ели скоро, прихваливая кашу и хозяйку. Наконец вытерли ложки. Дьякон перекрестился, а Борисович, промолвив:
- Гречневая каша - матушка наша, а хлебец ржаной - отец наш родной, - спросил, обращаясь к молодке: - А знамо ли тебе, добрая душа, откуда греча на Руси? Нет? Тогда подсядь ко мне, и расскажу я тебе быль-небывальщину, какую у нас в Вологде сказывают.
Молодка бочком села.
- Жила да была у одного смерда дочь красоты дивной. Словом, как вот ты, девица. - Молодка покраснела, отмахнулась, а торговый мужик всё так же невозмутимо продолжал: - Звали ту смердову дочь Крупеничка.
Однажды налетела на то село орда басурманская, схватила девицу и увела в неволю… Горько плакала Крупеничка.
Случилось, проходила ордой бабка-колдунья. Увидела она смердову дочь, пожалела да и оборотила её в гречневое зёрнышко. А Крупеничка и просит: «Отнеси меня, бабуся, в родные края, брось в землю».
Пришла старуха на Русь, кинула то гречневое зёрнышко в сыру землю, и начало зёрнышко расти. И выросла греча о семидесяти семи зёрен. Повеяли ветры со всех четырёх стопой, разнесли те семьдесят семь зёрен на семьдесят семь полей. Вот с той поры и расплодилась на Руси греча…