Итак, выход один — улизнуть. Я вскочил на окно, затемнённое длинными тяжёлыми шторами, нырнул в щель между ними, пролив луч света на затемнённый мир, поднял нижнюю раму и, уцепившись за подоконник, повис в воздухе, а затем вытянулся, разжал руки и упал.
Будь внизу камни, я, вероятно, попал бы в больницу и пролежал месяца два в гипсе, но я рискнул, надеясь, что окно выходит на немощёный задний двор или в садик, и оказался прав, но всё же тяжело и гулко шлёпнулся на землю. Я упал в сад, и снег, ещё лежавший там сугробами, смягчил удар.
Приземлившись, я услышал, как наверху в комнате, из которой всё ещё лучился свет, орёт сержант. Услышал и другой голос — вероятно, какого-нибудь дежурного ПВО — с улицы, налево от меня. Я поскорее поднялся с земли, легко нашёл калитку благодаря свету, падавшему из окна, и, завернув за угол, пошёл по переулку направо. Со стороны дома донёсся полицейский свисток — должно быть, сержант гнался за мной, — а затем я услышал быстрые шаги: кто-то шёл по переулку мне навстречу. Было очень скользко, и я понимал, что не уйду далеко, раз полиция гонится за мной по пятам. Поэтому я шмыгнул в первые же незапертые ворота, пробежал по протоптанной в снегу дорожке и, открыв дверь чёрного хода, проник в какое-то помещение, которое принял в темноте за маленькую кухню.
Я не знал, что происходит на улице, но чувствовал, что сейчас выходить опасно, нужно переждать здесь. Самое разумное либо оставаться как можно дольше в этом чужом доме, либо попробовать незаметно прокрасться к парадному ходу и выйти на другую улицу. Тут только я вспомнил, что моё пальто и шляпа остались в комнате Олни и у меня очень мало шансов получить их обратно — разве что в полицейском участке. Правда, ни пальто, ни шляпа не могли служить против меня уликой, в них не было ничего приметного, не было даже названия фирмы: проработав почти два года в отделе, я кое-чему научился. Но всё же мне было досадно, я клял себя за то, что не догадался захватить их.
К счастью, мой электрический фонарик был так мал, что я носил его не в пальто, а во внутреннем кармане пиджака. И теперь он пригодился мне для того, чтобы выбраться из этой грязной норы, где воняло кошками и квашеной капустой. Я вдруг сообразил, что этот дом совершенно такой же, как тот, где жил Олни, и здесь должна быть такая же точно прихожая. Проскользнув в неё, я услышал голоса за дверью, первой от входа. Я прислушался и сразу узнал один из голосов. В этой комнате находился не кто иной, как «наш талантливый комик» мистер Гэс Джимбл. Вероятно, подкреплялся и отдыхал после тяжёлой работы.