Гвозди бы делать из этих людей
мастер-класс от всей олимпийской сборной
ПЕРВОЕ
Они умеют держать физический удар. Чтобы ни случилось, никаких обнародованных страданий, никакой маски великомученика. Валентина Матвиенко попала в автомобильную аварию и из больницы, чуть ли не в гипсе, катапультировалась в командировку. Шанцев обгорел, после такого ожога и пересадки кожи люди еще долго ездят на коляске, а он вышел на своих двоих на работу, еще и выступал. Если не спросишь, никто и не скажет. Обыкновенный человек разохается на пустом месте:
– Ах, у меня катастрофа!
– Что?! Что?!
– Ой, с мамой – ужас, с женой – ужас, с детьми – ужас.
Потом оказывается, что мама потеряла ключи, жена сломала каблук, у детей насморк и так далее. Люди любят изображать ужас.
Эти ничего не изображают. От них никогда не узнаете о проблемах со здоровьем или с семьей. Они ведут заседания, они ездят в командировки, и никто не подозревает, что там такое творится! Плохо с сердцем, отваливаются почки, инсультное состояние. Ни один мускул не дрогнет. Не принято. Зверская выносливость. Это обратная сторона хищного мира: нельзя показывать слабость, покажешь слабость – сожрут.
ВТОРОЕ
Личная храбрость – тоже запретная тема. В 1995 году Ельцин весь аппарат загнал в Чечню. Басаев и Масхадов были тогда членами правительства. Первая встреча, первый разговор о малом бизнесе. Я что-то вещаю, и вдруг Басаев меня обрывает:
– Мы с тобой вообще разговаривать не будем. Мы будем разговаривать только с русскими. Я какой-никакой министр, член официальной делегации. Ну чего объяснять… В общем, не сдержалась. Поговорили на повышенных тонах. После заседания мы с Натальей Дементьевой, тогда министром культуры, отправились искать туалет. И заблудились в Доме приемов в Грозном. Кругом разруха. Ау-ау! – никого нет. Две бабы одни остались, а я еще с Басаевым поругалась. Сейчас преградят дорогу боевики в повязках, передернут затвор автомата, и малый бизнес в России, а также в братской Ичкерии будет налаживать кто-то другой. «Ничего, продержимся!» – кинула мне Наталья и помчалась по коридорам на своих длинных ногах. Я неожиданно почувствовала себя спокойно. Не дрогнула, даже когда боевики в повязках и с автоматами все-таки появились. Затворов они не передергивали, а сказали: «Вы заблудились. Мы выведем». И вывели. В Москве на прощание Наталья Дементьева мне шепнула:
– Ир, ты не бойся, если снова пошлют, полечу с тобой, и как-нибудь выживем. И после ни одного разговора на эту тему. Есть в этих людях внутренняя храбрость. Обычный человек или парламентарий прилетит и всем растрезвонит: «…А я был в Грозном, а меня чуть не убили».