— Ник много пишет о твоей отваге и как ты спас полвзвода и его самого в Афганистане.
— Он преувеличивает.
— Это не в его духе, — возразил Дэнни, — но объясняет, почему он захотел взять на себя часть твоей вины.
— Я рассказал трибуналу всю правду, — повторил Большой Эл, — но Ника все равно лишили офицерского звания и приговорили к восьми годам за нерадивое отношение к служебным обязанностям. Думаешь, я хоть на день забываю, чем он ради меня пожертвовал? Но одну вещь я твердо знаю: он бы хотел, чтоб ты занял его место.
— Почему ты так в этом уверен?
— А ты почитай дальше, друг Дэнни, почитай.
— Что-то в этой истории не так, — заметил Паско.
— Что вы хотите сказать? — спросил начальник тюрьмы. — Вы не хуже моего знаете, что долгосрочники не так уж редко кончают с собой через несколько дней после отклонения апелляции.
— Да, но Картрайт не стал бы.
— Теперь нам даже не догадаться, что творилось у него в голове, — возразил начальник тюрьмы. — Не забудьте, он разнес камеру и попал в изолятор. И еще отказался от свиданий с невестой и собственным ребенком.
— Верно. Но на простое совпадение не очень походит — ведь это случилось всего через несколько дней после того, как Лич пригрозил с ним разделаться.
— Вы сами писали в рапорте, что они не вступали в контакт.
Паско утвердительно кивнул, но признался:
— И все-таки я нутром чую…
— Если хотите, чтоб я начал дознание по всей форме, Рэй, представьте какие-нибудь факты, одного нутра мало. И нас первым делом спросят, почему, зная об угрозах Лича, мы в тот же день не предложили перевести Картрайта в другую тюрьму.
Пейн показывал клиенту квартиру на крыше в Мейфэре, когда его мобильный телефон подал голос. На экране высветилось «Спенсер», Пейн извинился и прошел в соседнюю комнату.
— Хорошие новости, — сообщил Крейг. — Картрайт мертв. Заметка в «Ивнинг стандард» на семнадцатой странице. Самоубийство. Так что наши проблемы кончились.
— Едва ли, ведь пленка по-прежнему существует, — напомнил Пейн.
— Кому теперь интересно, что там один мертвец рассказал про другого.
Дверь камеры открылась, и в нее вошел Паско. Он какое-то время молча изучал Дэнни взглядом. Дэнни поднял глаза от дневника Ника.
— Значит, так, ребята, быстренько ешьте — и за работу. Кстати, Монкриф, я сожалею о вашем друге Картрайте. Лично я всегда считал его невиновным.
Дэнни пытался придумать подходящий ответ, но Паско уже открывал соседнюю камеру.
— Он знает, — произнес вполголоса Большой Эл.
— Тогда нам крышка, — ответил Дэнни.
— Не скажи. Он почему-то согласился с версией самоубийства. Кстати, что заставило тебя принять мое предложение?