— Вперед! — скомандовал Сандалов, и механик-водитель включил передачу.
До Каменца добрались довольно быстро. Слава богу, ни один «мессер» не спикировал на одинокий танк за те полчаса, которые ушли на дорогу. Сандалов и Хромов стояли каждый в своем люке и поглядывали то небо, то на подводы беженцев. Лошади шарахались от громыхающей, лязгающей стальной махины Порой их обгоняли грузовики, набитые всяким казенным скарбом — сейфами, ящиками, чемоданами, поверх которых восседали сотрудники партийных ли, государственных органов. Обогнал их автобус с синеверхими фуражками НКВД в окнах. Шли нестройными рядами мобилизованные мужики под присмотром военкоматских работников. Весь этот поток устремлялся на восток, в ближайший райцентр, где все надеялись найти приют, порядок, надежную оборону…
Сандалов напряженно высматривал, не мелькнет ли где красный крест санитарной машины… Он старался не думать, каково сейчас этому страдальцу за башней. А ведь и он мог бы оказаться на его месте, невзирая на огромную разницу в служебном положении. Пуля — дура, а авиабомба еще дурее… Наконец, гусеницы загрохотали по брусчатке старинного городка. В Каменце сдали полуживого безногого бойца в госпиталь и резко повернули на юг — в сторону Жабинки. Захваченный Видомль оставался по правую руку на западе.
Сандалов еще не знал, что эта дивизия уже не его, что несколько часов назад в Минске было принято решение о переподчинении 49-й дивизии штабу 10-й армии, как не знали об этом и в штабе самой 10-й армии, поскольку связи с Минском не было. Таким образом, 49-я стрелковая дивизия оказалась предоставлена сама себе. Только через двое суток полковнику Васильеву удалось связаться с командиром 13-го механизированного корпуса генералом Ахлюстиным. А пока, по великому счастью, на помощь стрелковой дивизии шли танки лучшей в 4-й армии 3-й дивизии, которой командовал полковник Богданов.
Тридцатая дивизия выдвигалась из Пружан двумя танковыми полками (в общей сложности 120 машин) и двумя батальонами мотострелкового полка. На километровом удалении поспевали за танками мотострелки на грузовиках, к которым были прицеплены орудия полковой артиллерии. Несколько ЗИСов тащили и дивизионные пушки, к которым удалось найти снаряды. Остальные части — артполк (без снарядов) и «безлошадные» мотострелки остались в военном городке на окраине Пружан. По счастью, оба танковых полка в роковую субботу ночевали на лесу — юго-западнее местечка, и потому были подняты по тревоге без потерь. Потери начались на марше — по пути к селу Поддубно. Немецкие самолеты атаковали неприкрытые с неба колонны. Огненные трассы легко прошивали сантиметровую броню башенных крыш и моторных отделений. Машины вспыхивали то тут, то там; редко кому из танкистов удавалось выпрыгнуть из них. Идущие следом танки сталкивали своих злосчастных собратьев на обочины, в кюветы и продолжали путь на запад. Т-26 были совершенно беззащитны против стальных коршунов; те расклевывали их, как курят, — в темечко. От горького отчаяния один из командиров высунулся из люка и стал стрелять в пикирующие бомбардировщики из пистолета.