— Ишь ты, какой прыткий! «Кобра»!.. — усмехнулся бровастый. — А может, ты гадюка? Почем я знаю? Документы есть?
— Есть. Но только чужие, — Лобов протянул свой «зольдатенбух».
— Обер-фельдфебель Отто Кирхгартен… — почти по складам прочел командир неизвестного ранга.
— Это документ убитого фрица. Там фото. Можете сравнить — похож я или нет?
— Да вроде не шибко… А, Степаныч?
— Мало сходства, — пригляделся Степаныч. — У него залысины, а этот вроде как кучерявый…
— Тогда на хрен тебе такая липа? — удивился командир, возвращая Лобову солдатскую книжку.
— Другого документа все равно нет.
— Ну, ладно. Документ можно любой сварганить. Чему я должен верить? Ну, не Отто ты, этот самый Кирхер… Ну, убедил. А дальше — кто ты есть? Может, ты перебежчик, предатель?
— Если бы я был перебежчиком, у меня были бы погоны рядового. Обер-фельдфебеля перебежчикам не дают. Да и вообще, их в лагерь отправляют.
— А машина у тебя откуда? — вставил свое слово Степаныч.
— Машина тоже трофейная. Я на ней приехал, чтобы забрать своего командира. Он сегодня под Борисовом эшелон взорвал. Может, слышали?
— Нет. Ничего мы не слышали. Но завтра выясню — врешь ты, парень, или правду сказал. От того и жизнь твоя будет зависеть… Из каких краев будешь-то, господин фельдфебель?
Пропустив мимо ушей «фельдфебеля», Сергей повел рассказ про Сталинград, про сельхозинститут, про танковую «учебку» и финскую войну, про редакцию газеты и про выход из Бреста…
Слушатели даже опешили:
— Ну, ты мастак баланду травить! — покачал головой командир в малиновых петлицах. — И танкист, и ботаник, и фотокорреспондент. И швец, и жнец, и на дуде игрец!
— Одно слово — Кобра изворотливая! — хмыкнул Степаныч.
— Да он больше на ужа под вилами похож, — вставил кто-то.
— А скажи мне, танкист-ботаник, фотограф-политрук, а что это за травка такая? — командир отряда покрутил в пальцах стебелек мяты.
— Мята перечная, род многолетних, семейство густоцветных, — доложил Сергей, слегка улыбаясь. («Нашел, на чем поймать!»)
— Ну, а почва у нас тут какая? — поднес экзаменатор свечу к потолку землянки.
Сергей размял комочек, отковыряв его с верха земляной стенки.
— Серый лесной подзол. Может, вам про почвенную теорию Докучаева рассказать или про севооборот?
— Ну, давай про Докучаева изложи, — милостиво разрешил командир. Ему уже и самому становилось интересно.
Сергей откашлялся, как перед докладом:
— Василий Васильевич Докучаев первым создал научную классификацию почв. Он утверждал, что почва — это как бы промежуточный этап между живым организмом и неживой природой, то есть почву можно рассматривать как полуживую природу, поскольку она обладает неким зачатком обмена веществ, и прежде всего газообмена и водной среды…