– Она была под кайфом, Донна, – говорит он матери. – Думаю, он дал ей наркотики. Вот чем она занималась, она расплачивалась с ним единственной имеющейся у нее валютой. И она сделала это прямо на дне рождения у Кейси. Она разрушает все, к чему прикасается. Придется выкинуть ее вон. Я не желаю иметь в доме эту заразу.
– Она наша дочь.
Я не сразу понимаю, что говорит моя мать. Голос совсем не похож на ее. Идеальное произношение лишилось лоска, слова словно голые, они не могут прикрыть отчаяние.
– Она перестала быть нашей дочерью, когда стала проституткой.
Дрожит ли его голос? Как ему дается это заявление? Я не знаю. Я слышу только желание защититься. Я слышу презрение. Только вчера мы были невинными созданиями, я и моя сестра. Ее странности считались эксцентричностью; она была просто хулиганкой. Отцу надо было взять ее в руки, вот и все.
А теперь она проститутка.
Проститутки – это ничто, пустое место.
Проституток можно выгонять из дому, наказывать, ненавидеть. Я наблюдаю за тем, как отец учится ненавидеть мою сестру.
– Только не под моей крышей, – заявляет он, и я сомневаюсь, что когда-нибудь увижу ее вновь.
Я тянусь к сумочке, но Дейв останавливает меня взглядом:
– Что ты делаешь?
– Звоню родителям.
Дейв открывает было рот, чтобы возразить, потом закрывает его и пожимает плечами. Машин на дороге убавляется, пока я выуживаю сотовый и звоню отцу.
Как трудно держать телефон; руки скользкие от пота, на глаза наворачиваются слезы, окружающие предметы расплываются.
Отец берет трубку.
– Кейси? – Он явно удивлен. Может, не думал, что у меня хватит наглости позвонить.
– Папа, я… нам надо поговорить. Я знаю… я знаю, что ты на меня сердишься.
На другом конце повисает долгая пауза, и я лихорадочно ищу подходящие слова.
– Кейси, ты что-то пытаешься мне сказать? – осторожно интересуется он. В каждом слове сквозит замешательство.
– Ты… ты не понимаешь, почему должен сердиться на меня? – Я смотрю на Дейва. Он ухмыляется. – Ты что-то натворила?
Я убираю аппарат от уха. Мне хочется смеяться от облегчения, истерики, боли. Дейв играет в игры. Я веду бой. Он выигрывает, я умираю.
Я трясущейся рукой снова подношу телефон к уху.
– Я только что поняла, как мало времени уделила вам на вечеринке, и даже не отвезла вас в аэропорт на следующий день. Я вас совсем забросила.
– Поэтому ты попросила Дейва позвонить нам, – говорит отец, в его голосе больше нет настороженности. Он расслаблен; он доволен моими извинениями за столь малые прегрешения. – Дейв рассказал, что творится у тебя на работе. Ты делаешь то, что должна, милая.