Сегодня на меня тоже смотрят, но эти взгляды привычны. Мужчины на что-то надеются, женщины сравнивают. Совсем другая атмосфера.
И музыка идет из стерео.
Когда бармен освобождается, я подзываю его пальцем.
– Хотите что-то еще? – спрашивает он, разглядывая практически нетронутый стакан.
– Нет, я просто хотела знать, будет ли у вас сегодня живая музыка… ну знаете, попозже.
Он снова как-то странно смотрит на меня:
– У нас никогда не бывает живой музыки. Однажды мы решили попробовать караоке, на выходных… думаю, это был День памяти… может, День Колумба. В любом случае это было несколько лет назад. Не пошло, знаете ли.
Я нетерпеливо качаю головой. Его ответы пугают меня.
– Я была здесь. И слышала музыку. Женщина и бас-гитарист. Он играл, она пела. Я слышала их!
Еще один непонятный взгляд, потом лицо его проясняется.
– Вы, наверное, были на частной вечеринке, которую недавно устраивал здесь хозяин. Да, я кое-что об этом слыхал. Мистер Дейд нанял талантов и поставил за стойку своих людей. Я сначала взбесился, не могу я, знаете ли, разбрасываться деньгами и терять целый вечер, но мистер Дейд, он устроил нам оплачиваемый выходной, всем нам, так что все без обид.
Я делаю резкий вдох, голова кружится, мне кажется, что я вот-вот свалюсь с табурета. Бармен внимательно смотрит на меня, потом подмигивает:
– Он вам тоже заплатил?
– Прошу прощения? – взрываюсь я. Получается слишком быстро, слишком грубо. Я не могу скрыть обиды.
– Да ладно, чего там! Все в порядке. Один мой друг все мне рассказал. Ему тоже заплатили.
– Ваш друг… – Я замолкаю, в голову лезут ужасные мысли. – Ваш друг – бас-гитарист?
– Не-а, про музыкантов я ничё не знаю. Мой друг играл посетителя. Мистер Дейд понятия не имеет, что он мой знакомый, а он поклялся хранить тайну и все такое… даже подписал какие-то там бумаги, но он ведь мне друг. Для друзей любые правила можно нарушить.
– Правила устанавливаются не без причин, – шепчу я. – Им надо следовать.
– Ну да, а кто против? – Бармен смеется, решив, что я его просто поддела. – Он сказал, ему заплатили три сотни баксов только за то, чтоб он сюда явился. Ему было велено сидеть и строить из себя завсегдатая, а потом, когда бармен позвонит в колокольчик, потратить немного денег на выпивку или уйти. Но если он решит выпить, то канителиться не стоит. А если нет, то не бежать к двери сломя голову, лениво встать и нехотя выйти, и все такое. Как обычный завсегдатай.
– Зачем? – спросила я.
Мой голос все еще пропитан эмоциями, но это уже не обида, а нечто более слабое, говорящее о глубокой внутренней боли. Однако музыка и голоса вновь заглушают нюансы, и бармен продолжает: