Эта любовь была её мука, её крестный путь. Теперь весь смысл свидания был в одном огненном миге. Саблин ждал Марусю с горящими глазами. Едва обменявшись несколькими словами, он увлекал её в спальню и там заставлял её раздеваться совсем. Она горела от стыда, плакала, ломала руки, умоляла не мучить, но видела его счастье и восторг и успокаивалась, и любила его, и отдавалась его ласкам, и целовала его. Беседы, пение, споры, высокие материи — все ушло куда-то. Заговорят о чём-либо, вспомнят пьесу, которую вместе видели, картину, которую вместе смотрели, и вдруг Саблин прервёт её:
— Как ты хороша, Маруся! Нет, нет, повернись немного так, как красив твой затылок, ты растрёпанная ещё лучше. Ну, дай мне твои милые губки. Ты сердишься на меня за это? Что же я поделаю, когда ты так хороша!
И шли бесконечные поцелуи, она должна была поворачиваться ему в угоду, он покрывал поцелуями её руки, ноги, грудь, спину, и страсть овладевала им, и он ничего не помнил. В эти минуты он был груб, но она… любила его.
Не приходить она не могла. Она чувствовала, как он ждал её, как хотел. Не хотела, чтобы он страдал, лучше она будет страдать, принесёт себя в жертву. И Маруся ходила к нему и не чувствовала, не замечала, что уже не может больше страстью ответить на страсть, становится холодна и раздражает его этим.
Был час ночи. Стояла холодная зимняя погода. Густой снег только что выпал, и оттого особенно тихо казалось в квартире и в его спальне, где горел большой фонарь, освещая их обоих. Они лежали рядом. Она тоскующая, почти больная, он пресыщенный, уже скучающий с нею.
— Почему ты не хочешь больше меня? — капризно говорил Саблин. — Я это чувствую. Ты разлюбила меня.
— Саша, как тебе не стыдно! Чего ещё надо тебе в доказательство моей любви? Я вся, вся твоя.
— Но ты… не такая, как всегда.
— Не знаю, милый. Может быть, я не здорова.
Вдруг резкий звонок на кухне прервал их разговоры. Кто мог так звонить? Денщик был услан в эскадрон и не мог вернуться раньше утра. Кто-то не только звонил, но и неистово стучал кулаками в дверь и ломился в неё. Этот стук могли услышать на соседней кухне. Саблин вскочил, проворно надел рейтузы и тихо, в одних чулках подкрался к двери. Он слышал, как кто-то то дёргал за звонок, то стучал и кричал грубо, по-солдатски.
— Шерстобитов, слышь, черт! Отвори. Дело до его благородия. Приказание.