— Кто там? — спросил Саблин.
— Вестовой из канцелярии, ваше благородие. Приказание. Тревога. Полк строится… Бунт.
Саблин, не думая больше, снял крюк и открыл дверь. Какой-то среднего роста солдат бросился на него, схватил сильною рукою за грудь рубашки и, увлекая за собою, потащил в комнаты.
— Говори, ваше благородие, где сестра? — услышал он хриплый, задыхающийся голос, когда они в борьбе прошли столовую и очутились в кабинете. Саблин узнал Любовина.
Любовин его оттолкнул и стал против него. Он был в шинели, в городской форме, в фуражке.
На шум борьбы выскочила полуодетая Маруся. Любовин увидал её.
— А! — закричал он в исступлении. — Так это правда! А! Стерва! Потаскуха несчастная! Офицерская шкура!
На стене сзади него висел щит с оружием и внизу револьвер Саблина со шнуром. Любовин схватил его и прицелился в Саблина.
— Сволочь, ваше благородие! Мерзавец! Сволочь! На тебе!
И он, не глядя, выстрелил и опрометью бросился из квартиры Саблина.
Облако дыма застлало от него Саблина, и ему показалось, что Саблин зашатался и упал.
Маруся смотрела на Саблина. Черты лица её были искажены и полны отчаяния и муки. Она кинулась, протянув руки, к Саблину.
— Саша, ты не ранен! Ты цел! — Она не думала ни о себе, ни о том оскорблении, которое ей нанёс её брат. Она думала только о нём. Только бы он был невредим! Саблин посмотрел на неё мутными, блуждающими глазами. Он был бледен и растерян. Страшные мысли ураганом неслись у него в голове. Он глядел на бледную, похудевшую девушку с растрёпанными волосами, в нижней юбке и корсете. Не нужна ему больше была её любовь! Кончилась сказка. Она сестра солдата, она из того же подлого сословия людей, из которого были и Владя, и Китти, она искала приключения, искала своего первого. Будут и другие.
Он создал себе из её таинственного инкогнито целую волшебную грёзу, он вообразил себе, что она Сандрильона. Просто хорошенькая девочка. Но сейчас нужно спасать её и себя. Что там наделает, нашумит, накричит Любовин? Да и выстрел был слышен на лестнице. Сейчас могут прийти люди, сейчас начнётся допрос, нужно, чтобы её не было, нужно отпереться от неё, чтобы и её не подводить, и себя выгородить. И, если бы Любовин присягу принял в том, что видал Марусю, он должен клясться, что у него не было никого. Так обязывает его рыцарский долг по отношению к женщине вообще, а девушке в особенности.
— Маруся, ради Бога, уходи! Сейчас могут прийти сюда, — сказал он.
— Сейчас, сейчас! Но ты? Ты невредим? Пуля не тронула тебя?
— Нет, нет… Вот твоя шляпа. Пригладишься после…
Они метались по комнатам. Она быстро надевала юбку, кофточку, наскоро сама сзади застёгивалась, ей было неудобно, он не помогал ей как всегда. Лица были бледны, глаза блуждали.