* * *
Последний раз она видела Алуэтту д’Амбрози на вечеринке в одном из домов по бульвару Сен-Жермен. Актрису сопровождал симпатичный романист Пьер Лекуржэт[8], свежеиспеченный лауреат Нобелевской премии по литературе. Вместе они составляли колоритную пару. В какой-то момент Пенни выпустила их из виду, но в конце мероприятия Алуэтта сама подошла к ней. Нервно озираясь, французская красавица осведомилась:
– Где Макс?
Не дожидаясь ответа, она продолжила:
– Зря я тебе не верила. Мы должны объединиться, ты и я. Потому что нам грозит страшная опасность.
Это была их первая встреча после памятного инцидента с «брачными камушками». Француженка сильно похудела; хоть от нее и не пахло спиртным, глаза лихорадочно блестели. В запунцовевшем декольте горел сапфир.
На том конце зала возник Макс. Голова, по обыкновению, склонена, взгляд прикован к блокноту. Завидев приближающегося Макса, Алуэтта напряглась.
– Меня снова номинировали на «Оскар», так что придется ехать. В следующем месяце поговорим плотнее, хорошо?
– С удовольствием, – пролепетала Пенни. Непрошеным гостем всплыло воспоминание о дивном рте Алуэтты в районе промежности.
– То, что я скажу, тебе не понравится, – предупредила актриса. Впрочем, взгляд ее был теплым. – Но мы станем подружками, поплачемся друг другу, хорошо? На груди.
Когда Максвелл подошел ближе, она расцеловала Пенни в обе щеки и заторопилась к своему кавалеру.
Не отрывая взгляда от ее колыхающегося тела, Макс выдвинул ящик тумбочки. Что-то извлек оттуда и приложил к глазу. На поверку выяснилось, что это камера, которой он и взялся водить взад-вперед, как заправский кинооператор при панорамной съемке.
Пенни не испугалась, на каком-то инстинктивном уровне понимая, что ей ничего не грозит. Если кадры будут обнародованы, репутация Макса пострадает куда сильнее, нежели ее собственная. По утрам, когда она просыпалась, он был занят настройкой очередной штучки для ее персонального удовольствия. Ненавязчиво шуруя новой игрушкой внутри Пенни, Максвелл рассказывал, к примеру, о древних сексуальных ритуалах суданских племен. Или пускал в ход уже не столь замысловатые приспособления вроде эластичных розовых аналогов хирургического фиксатора для разведения ягодиц в целях облегчения доступа.
Сканируя ее объективом, он промолвил:
– Будь умницей и не дергайся. В камере нет пленки. Я всего лишь хочу, чтобы ты почувствовала, как за тобой наблюдают.
Так оно или нет, Пенни даже не задумывалась. Ей просто льстило повышенное внимание. Интересно, другие испытательницы тоже ставили тщеславие на ту же планку, что и физическое удовлетворение?