— И почему же вы не уехали? Почему? — напирал Аберкромби.
— Видите ли, — Хэммик поколебался, — я почти собрался, но не сложилось, и я не уехал. Вообще это довольно смешная история. Все началось, в сущности, с ничтожнейшей вещи. Все началось с пенни.
— Пенни?
— Именно, с медяка. Из-за него-то я не уехал вопреки намерениям.
— Расскажите же мне, дружище! — воскликнул Аберкромби и нетерпеливо взглянул на часы. — Я хочу услышать эту историю.
Хэммик помолчал, пожевывая сигару.
— Ладно, — решился он, — для начала позвольте спросить вас, помните ли вы тот случай, лет двадцать пять тому? Парень по имени Хойт, кассир Национального хлопкового банка, исчез однажды ночью, а с ним и тысяч тридцать долларов наличностью. Приятель, да тогда только об этом и говорили. Весь город трясло, и можете себе представить, какой шум поднялся во всех банках, и особенно — в ограбленном.
— Я помню.
— Ну так вот, его поймали и вернули почти все деньги, волнение постепенно улеглось повсюду, кроме этого самого банка. Они вроде бы никак не могли оправиться. Мистер Димс, вице-президент, прежде — человек добрый и порядочный, преобразился полностью. Он стал подозревать всех клерков, всех кассиров, уборщиков, охранника, большинство служащих, и, господи помилуй, кажется, он подозревал и самого президента банка.
Он не просто усилил бдительность — он совершенно на ней свихнулся. Ты занимаешься своим делом, а он подходит и начинает задавать странные вопросы. Он мог на цыпочках войти в клетушку кассира и молча наблюдать за ним. Найдя ошибку в бухгалтерии, он не только увольнял клерка, но и поднимал такой шум из-за мелочи, что хотелось размазать его по стенке или защемить дверью.
Он тогда фактически управлял банком, и служащие зависели от него, и… о, можете представить себе, какой возник хаос! Ни одно предприятие не выдержало бы. Все нервничали, ошибались, и никакая осторожность не помогала. Клерки засиживались на работе до одиннадцати, пытаясь не ошибиться ни на пятак. Вдобавок это был «тощий» год, и весь финансовый бизнес чувствовал себя не лучшим образом, и вот — одно к другому, пока все мы чуть только с ума не сходили и едва удерживали банк на плаву.
Сам-то я был больше на побегушках и в это проклятое лето бегал по жаре и набегал совсем мало денег. Тогда-то я возненавидел и банк, и этот городишко и хотел одного — удрать на Север. Я получал десять долларов в неделю и решил, что, когда накоплю пятьдесят, тут же отправлюсь на станцию и куплю билет до Цинциннати.
Там работал мой дядя, он тоже был связан с банковским делом и сказал, что даст мне шанс проявить себя. Но он забыл предложить мне денег на билет или полагал, что я сам справлюсь, если стою чего-нибудь. Ну, наверно, я ничего не стоил, потому что так и не справился.